От Олимпии до Ниневии во времена Гомера

Локры воевали с помощью луков и пращей — родственных видов оружия. Саргон поселил в Кумухе 20.000 стрелков из лука, 1000 пращников и 1500 всадников. Как лучники, так и пращеметатели пользовались оружием дальнего боя, при этом у них были заняты обе руки. До VIII в. до н. э. щит носили на ремне «теламоне», укрепленном на плечах, так как руки были заняты. Во время боя щит передвигали вперед и держали за рукоять, сделанную в центре внутренней стороны, с тем чтобы он служил панцирем. Это было неудобно, так как сковывало движения воина. Поэтому лучники и пращники, стрелявшие стоя или с колена, щитами не пользовались. У лучников даже шлема не было на голове: он мешал целиться. Гомер знал это хорошо (Илиада, XV, 439 сл.). Стрелка прикрывал большим щитом оруженосец или соратник, вооруженный копьем или мечом. Рассказом о том, как утомленный Аякс отдавал товарищам свой плетеный щит (Илиада, XIII, 709 сл.), Гомер сознательно снижает значение щита в битве. Описанный им щит имеет большое сходство с продолговатым микенским, который, конечно, был известен поэту по различным изображениям, например рисунку на микенском мече. Совершенно неправомерно утверждение, что в гомеровских описаниях сохранились следы древнего эпоса: слишком уж современны они для того времени. Гомеру не нужен был эпос, он знал микенское оружие и снаряжение так же хорошо, как и современное ему вооружение. На найденном в Микенах мече лучник стоит, преклонив колено, его загораживает воин со щитом, бросающий копье. Этому изображению точно соответствует следующий рассказ Гомера:

Тевкр появился девятым. Упругий свой лук напрягал он,Став под прикрытием щита Теламонова сына Аякса.

Щит свой немного Аякс отстранял, и тогда осмотревшись,Быстро герой из толпы выбирал иль того иль другогоИ поражал его. Раненый, пав, расставался с душою.

Тевкр же бросался назад и, как к матери сын, прижималсяК брату Аяксу. И этот щитом прикрывал его светлым.(Илиада, VIII, 266 сл.)

То, что Тевкр бегом возвращается под защиту Аякса, может на первый взгляд показаться странным: Аякс не стоит на месте, как это полагалось тому, кто держал щит. Это объясняется тем, что Гомер не хотел низвести своего Аякса до положения оруженосца; пока Тевкр поражает врага, Аякс тоже не бездействует. Здесь поэт не совсем объективен, ведь Аякс и Тевкр — братья, причем именно Тевкр, как незаконнорожденный, рангом ниже. У их отца странное имя — «Теламон», то есть «щитовой ремень». К этому надо добавить, что другой Аякс, сын Оилея, был предводителем локров, стрелявших из луков. Сам же Аякс, как и его тезка, сын Теламона, действует щитом и копьем. Отсюда можно сделать вывод, что первоначально был только один Аякс, предводитель локрских лучников. Этим лучникам нужен был щит, а следовательно, и его носитель — сын «щитового ремня» Теламона, который уже не мог быть передовым бойцом. Его роль сводилась к ношению щита, и только в случае острой необходимости он пускал в ход копье. Диву даешься, что вытворяет Гомер. Он, например, утверждает (Илиада, XIII, 712), что у локров не хватило мужества следовать за их предводителем Аяксом. Гомер объясняет это так: у них не было ни щитов, ни шлемов, только луки. Но ведь сражается ли воин в панцире, держит ли он перед собой щит сам, или перед ним его держит оруженосец — в конце концов не так уж важно. Однако Гомер с этим не согласен. Такое же пренебрежительное отношение к лучникам и к пращникам мы находим во фрагменте из произведения поэта Архилоха, которого считают современником Гомера:

То не пращи засвистят, и не с луков бесчисленных стрелыВдаль понесутся, когда бой на равнине зачнет

Арес могучий: мечей многостонная грянет работа.В бое подобном они опытны боле всего,—Мужи-владыки Евбеи, копейщики славные…[29]