От! От! От винта!

Протестировали, добавили запчастей, проводов, и кучу прочих полезных мелочей, все заколотили в большие деревянные ящики, и выслали заказчику. А вслед — отправили пару разработчиков, к ним на усиление Федора, начальника службы технической поддержки НИИ, и вольнонаемного программиста с ВЦ ТЭЦ.

… С телефонами на севере не густо, хорошо если раз в неделю созванивались, так что толковых новостей от наших интеграторов не было необычайно долго, более двух месяцев. О том, что люди не растворились в «зеленом море тайги», свидетельствовали по большей части официальные письма, начинавшиеся со слов «срочно требуется», «необходимо согласовать», или вообще, простейшего «прошу…».

Между тем технический прогресс продолжал вяло топтаться на месте. В деле изготовления чипа будущего процессора и памяти нормальных объемов наметился какой-то странный застой, не то чтоб совсем не было сдвигов, напротив, всем было чем похвастаться, удачной компоновкой схемы, новой химией процесса, увеличенным до сотни миллиметров в диаметре слитком монокристалла кремния, процентом выхода годных изделий, наконец… Вот только конечный результат упорно отсутствовал. Не лучше обстояли дела в Ленинграде, Староса буквально вышиб из колеи объем заказов на «Тетрисы», из-за этого буксовала разработка «настоящей» персоналки.

Капиталистические замашки неистребимы, поэтому Филипп Георгиевич старался в стиле «советской IBM» контролировать все стадии «от чертежа до продажи». Соответственно он не успел или, скорее, не захотел вовремя отмежеваться от проблем серийного производства. Так бывшему руководителю скромного КБ-1 пришлось занимался глупыми аппаратными интригами типа получения контроля над парочкой свежекупленных за границей линий по производству черно-белых кинескопов или увеличением поставок микросхем с недавно запущенной в Челябинске фабрике «Полупроводник». С другой стороны, у него и выхода особо не было — отдать хоть что-то на откуп советским директорам, это гарантировано получить продукцию отвратительного качества и опозданием на полгода.

Так или иначе, но у меня появилось немного свободного времени, как раз взять месяц законного отпуска, посидеть дома с Надеждой, Катей и книгами. Но благими намерения выстлана вполне известная дорога, в смысле, все планы неспешного быта порушила политика. В мире реально творилось что-то страшненькое. Надо же было мне выбрать для отдыха апрель 1968 года! Для начала, 4-го числа в Мемфисе, штат Теннеси, застрелили Мартина Лютера Кинга. Событие вполне ожидаемое, даже упомянутое в «записках о будущем», но точную дату я, естественно, не помнил. Но это не суть как важно, безвестный снайпер[275] не просто спустил курок винтовки, он буквально взорвал США. Беспорядки покатились по стране со скоростью лавины, пресса и телевидение сходили с ума, даже «Правда» в кои-то веки сполна оправдывала свое название, не уставая печатать фотографии размахивающих оружием толп «чернокожих пролетариев», перестрелок, пожаров, взорванных домов, и даже вполне реальных трупов.

Сначала я списал все на «закидоны» советской прессы и телевидения. В попытке возвратить себе ощущение «объективного мира» и отстроиться от шелухи коммунистических словоформ, засел за коротковолновый диапазон приемника, чуть не неделю спал урывками. Однако не сильно преуспел, к немалому удивлению на этот раз подача глобальных новостей оказалась удивительно достоверной, если не сказать больше. Товарищ Зорин, комментатор международной панорамы, явно преуменьшал проблемы, как будто стеснялся их размаха. А может быть реально удивлялся, и не мог до конца поверить в серьезность момента, уж больно все закрутилось неожиданно и резко.

Уверен, все это не просто так, не обошлось без моего послезнания. В этом мире к смерти Кинга готовились заранее и очень многие. «Черные пантеры», подтянутые парни в кожаных куртках, беретах, и с дробовиками в руках, оказались неожиданно многочисленной и прекрасно организованной силой. Более того, их поддерживали студенты и часть «креативного класса». Если кто-то из боевиков погибал в перестрелках с полицией — похороны превращались в многотысячные демонстрации, в которых не зазорно было участвовать известным актерам и писателям.[276]