От «Отеля…» до «За миллиард лет…»

Убрано, что трясина (в Зоне) не только чавкала, но еще и воняла. И подробности: «Черт знает что гнило там в этом месиве, но Рэдрику показалось, что сто тысяч разбитых тухлых яиц, вылитых на кучу из ста тысяч тухлых рыбьих голов и дохлых кошек, не могли бы смердеть так…» И во всех изданиях убрано, что жижа была теплая и липкая, «как гной». Запах, который исходит после от Рэдрика и Артура, напоминал Рэдрику запах от отца, когда он приходил с завода. Здесь тоже много что изменено и «облагорожено»: вместо «воняла» — «издавала нестерпимый запах», вместо «воняло» — «несло» или «пахло».

Тщательно дозируется и выпивка в повести.

Убрано замечание Пильмана: «Должен же в этом мире быть хоть один непьющий…» Убирается то, что он допил рюмку, и убираются его слова «Розалия, еще коньяку!» и позже снова: «Розалия! — гаркнул вдруг он. — Еще коньяку! Большую рюмку!» И опять: «Ричард Нунан, ухмыляясь, потребовал еще рюмку коньяку для лауреата и кружку пива для себя». Соответственно и убраны подробности окончания вечера основательно выпившим Пильманом.

Точно так же с Нунаном, пришедшим к Рэдрику домой. Убирается, что пил он «набрав в грудь воздуху и, зажмурившись, медленно». Убирается его ощущение: «Это было хорошо». Убирается его слова после: «Теперь можно жить». Два раза думает Нунан «напьюсь», но первый раз в журнале это заменяется словами «Надо уходить», а второй разобщается.

И с самим Рэдриком. Убираются его слова: «Я, брат, два года постился, мне, чтоб тебя догнать, цистерну вылакать надо…» Вместо «держа в каждой руке по две бутылки с разными наклейками» — «держа в руке бутылку с цветной наклейкой». Убирается, что Рэдрик «крякнул» после выпитой рюмки. Вместо его слов «Ты как хочешь, Дик, а я тебя сегодня укачаю. И тебя укачаю, и сам укачаюсь…» в журнале идет: «Ты как хочешь, Дик, а я тебя сегодня угощу на славу, право же угощу». И далее вместо слова «гулянка» в этом издании Рэдрик употребляет слово «пир».