От Пекина до Нью-Йорка

На съезде Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения была одобрена предложенная Мартином Лютером Кингом тактика «ненасильственных прямых действий», «активного выражения своего протеста», переноса борьбы на улицы, чтобы «даже расисты не могли стрелять среди бела дня в безоружных мужчин, женщин и детей».

В июле 1963 года представители 150 негритянских организаций, собравшиеся в Нью-Йорке, договорились о координации действий, учредили финансовый фонд и утвердили план проведения массового похода на Вашингтон. Поход был осуществлен 28 августа 1963 года. На митинге, состоявшемся у подножия памятника-мавзолея Аврааму Линкольну, собралось более 250 тысяч негров и белых американцев. Здесь были люди различных убеждений и политических взглядов. Они приехали в Вашингтон со всех концов страны. Эмблемой похода были черная и белая руки, пожимавшие одна другую, а девизом слова: «Свобода и работа!»

Нельзя без волнения смотреть кадры, показывающие четвертьмиллионный митинг, громаду темных голов, слушающих речи руководителей похода. Мартин Лютер Кинг выступал последним.

Один из руководителей похода, Филип Рандольф, представляет слово Кингу — «духовному лидеру нации». Шторм аплодисментов и криков проносится над площадью. Тысячи людей скандируют: «Мартин Лютер Кинг! Мартин Лютер Кинг!» Гул толпы кажется зловещим. И вот над площадью и огромным людским морем плывет глубокий и проникновенный голос Кинга. Это была, пожалуй, его самая эмоциональная и впечатляющая речь, вошедшая в историю борьбы негритянского народа под названием «Есть у меня мечта».

Мощные репродукторы доносили его слова до сотен тысяч людей на площади Вашингтона, по радио и телевидению его слушали миллионы людей по всей стране. Его слова отражали душевную муку миллионов обездоленных черных граждан Америки. Он был обворожительным оратором…

— Столетие назад Авраам Линкольн — великий американец, тень памятника которого символически осеняет нас сейчас, — гремел голос Кинга, — подписал прокламацию об освобождении… Но сейчас, сто лет спустя, мы оказались перед лицом того трагического факта, что негритянский народ все еще лишен свободы. Сто лет спустя жизнь негров еще окутана цепями сегрегации и дискриминации… Вот почему мы пришли сюда сегодня, чтобы привлечь внимание к этому ужасному положению…

Вздох горечи и негодования четвертьмиллионной толпы людей еще больше вдохновляет оратора. Он оставляет текст и говорит с огромным подъемом, от всего сердца:

— Когда основатели нашего государства начертали величественные слова конституции и декларации независимости, они выдали народу своего рода чек… Это было обязательство, гарантирующее людям неотъемлемое право на жизнь, свободу и стремление к счастью… Вместо того чтобы честно соблюдать это священное обязательство, она (Америка. — Л. К.) выдала негритянскому народу фальшивый чек, который был возвращен ему с пометкой «недостаточно гарантирован»…

Огромная толпа завороженно слушала Кинга.

— Есть у меня мечта, — воздев руки к небу, говорил Кинг. — Я мечтаю о том, что в один прекрасный день наша страна возвысится., чтобы жить в полном соответствии с принципом нашего кредо: «Все люди сотворены равными».

Я мечтаю о том, что в один прекрасный день на чудесных холмах Джорджии сыновья бывших рабов и сыновья бывших рабовладельцев смогут сесть рядом за стол братства.

Я мечтаю о том, что в один прекрасный день даже изнемогающий от притеснений и несправедливости штат Миссисипи превратится в оазис свободы и справедливости.

Я мечтаю о том, что в один прекрасный день мои четверо маленьких детей будут жить в стране, где о них будут судить не по цвету кожи, а по цельности их натуры.

…И если Америка должна быть великой страной, эта мечта должна стать явью.

Кинг не призывал только мечтать. Он решительно отвергал пассивное ожидание, настойчиво и страстно призывал бороться против расизма.

В своем «Письме из Бирмингемской тюрьмы», куда он был посажен в апреле 1963 года за отказ прекратить мирные демонстрации, Кинг писал: «По горькому опыту мы знаем, что угнетатели никогда добровольно не предоставят свободу угнетенным — нужно ее потребовать». Именно в этом письме, которое стало одним из его основных программных документов, он объяснил причину перехода к тактике «прямых действий», ибо, подчеркнул он, «в этом городе (Бирмингеме. — Л. К.), где вся власть в руках белых, для негритянского сообщества не оставлено никакого другого выхода».

С огромным эмоциональным накалом в своей речи он призывал: «Продолжайте свое дело с верой в то, что незаслуженные страдания принесут свои плоды». Он перечислил южные штаты, где особенно свирепствовал расистский террор: «Возвращайтесь в Миссисипи, возвращайтесь в Алабаму, возвращайтесь в Южную Каролину, в Джорджию и Луизиану, возвращайтесь в трущобы и гетто северных городов, зная, что нынешнее положение может и должно быть изменено. И пусть мы никогда больше не погрузимся в бездну отчаяния».

Одобрением сотен тысяч людей были встречены заключительные слова его речи: