От потрясенного Кремля до...

Полученные результаты, как мне кажется, нельзя рассматривать с учетом лишь небольшого перевеса, когда точкой отсчета служит так называемое простое большинство. Арифметический анализ с этой позиции дает Ельцину перевес лишь в четыре голоса. Но поскольку голосование носило соревновательный характер, так как в нем принимали участие три кандидата, логично было бы определить разрыв в количестве голосов по отношению к каждому кандидату. При таком подходе перевес Ельцина составляет уже не четыре, а шестьдесят восемь и пятьсот двадцать четыре голоса, соответственно. Итак, формальный перевес Ельцина даже с этой позиции уже налицо.

Однако механическое восприятие арифметических истин, как это нередко бывает, формирует лишь поверхностное мнение, исключая возможность глубинного диалектического анализа. В этом плане следует принять во внимание, что, как я уже говорил, подающие голос за Ельцина действительно голосовали за него лично, за личность, тогда как голосующие за его оппонентов в массе своей голосовали не столько за своего кандидата (кто бы он ни был — Полозков, Власов, Цой, Морокин), сколько против Ельцина. И в этом смысле сложилась интересная ситуация: с одной стороны, Ельцин как политический деятель и личность персонифицированная, а с другой стороны — система, аппарат, которым было важно, чтобы в этой борьбе победил человек их круга, их клана. Вот почему им было легко снимать свои кандидатуры, вновь выдвигать, опять снимать — в любом варианте. В этих обстоятельствах Ельцин фактически боролся не с живым персональным противником, а с аморфной системой, которая по мере необходимости выставляла того или иного кандидата. Личность против системы. И если такая личность смогла победить, то это означает, что она действительно незаурядная.

Собственно, слагаемые его победы и являются, по существу, слагаемыми его личности.

Сегодня он является кумиром для большинства россиян. Об этом свидетельствуют сотни тысяч телеграмм в адрес съезда, — страстные резолюции различных митингов, многочисленные демонстрации и призывы москвичей, свердловчан, ленинградцев и представителей других городов России. Для многих людей Ельцин стал надеждой, связанной с возрождением России, демократическим развитием общества, повышением экономического благосостояния, ликвидацией бюрократического аппарата. Этот список так же велик, как и число наших несчастий. Его можно продолжать до бесконечности, поэтому каждый надеется по-своему. Надеется на Ельцина, и, как говорил Гейне, «надежда лучше, чем сомнение». И это обстоятельство, уже само по себе, становится очень важным политическим фактором, который нельзя не использовать.

Но почему появилась эта надежда у людей? Как сформировался эффект Ельцина? Эта личность представляет собой интерес прежде всего потому, что Борис Николаевич перерос ту среду, в которой он жил, возвысился над ней. Но в отличие от тех, кто сегодня порой утверждает, что они все поняли «еще тогда» (однако же молчали!), он выступил против. Причем выступил не тогда, когда среда его отторгла, не обиженным и не в отместку, а в апогее своего высокого положения, достатка и власти. Выступил первым, не имея практически никаких шансов на победу, фатально обреченный на поражение. И возник, словно Феникс из пепла, хотя на всех заборах было написано: «Борис, ты не прав!»

Разумеется, такое возвращение по типу бумеранга, если бы оно базировалось только на пресловутых популистских мотивах, могло бы, носить характер кратковременной вспышки, красивого, но быстротечного фейерверка. Однако Ельцин умеет рационально и мудро использовать полученный им первичный политический капитал, целенаправленно и точно набирая очки. Он завязывает за рубежом полезные политические и экономические связи. На заработанные деньги завозит в Россию одноразовые шприцы, переводит полученные гонорары на борьбу со СПИДом. Он умеет быть в гуще людей — не подставных лиц, а тех, которые действительно заполняют улицы. Но все эти действия, конечно же, оказались бы мыльным пузырем, если бы не опирались на сильную и цельную натуру.

Я думаю, что независимо от политических пристрастий появление Ельцина на председательском месте как-то сразу, и в положительном плане, изменило общее настроение в зале.

Я бы сказал, что работа съезда стала более упорядоченной и в определенной мере более спокойной. И этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что с первых же шагов своей деятельности Борис Николаевич декларировал и претворил в жизнь важную идею консенсуса. Он выдвинул идею коалиционного правительства, которое бы включало представителей различных противоборствующих сторон. Факт, впрочем, достаточно тривиальный с точки зрения мировой парламентской практики, но в наших условиях на фоне традиционных максималистских стереотипов такой шаг представляется выражением принципиально нового мышления.