От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии

Тропа взбирается к стене, к тяжелым старинным воротам, утыканным гвоздями размером в полукрону, однако смотреть здесь нечего, кроме крестьянского дома, стоящего в руинах, и сторожевой тропинки, петляющей к северу — в Ареццо и к югу — в Кортону. Жена фермера знала, что замок принадлежал Джованни Акуто, но кто он был такой, понятия не имела, да и не хотела знать.

Я продолжил свой путь, сделал несколько поворотов по серпантину и разглядел в мареве Кортону. Расположена она настолько выше, что ощущается горная прохлада. С крепостного вала я глянул вниз, на Тразименское озеро и дорогу к Перудже. Какой обзор! Разглядывая панораму, я подумал, читают ли нынче Джорджа Денниса, английского консула прошлого столетия, чья книга «Города и кладбища Этрурии» до сих пор самая интересная из посвященных этой теме. Кортона удивляла и приводила его в восторг. Этрусский город вызвал у него желание обратиться к читателям с торжественной архаичной речью, потому что современный язык неадекватно выражал благоговение, которым Кортона наполняла душу автора. «Здесь дни Гектора и Ахилла, здесь взросла сама Троя — вот что такое Кортона!» — восклицал он.

Было слишком жарко, а потому я просто прошелся по городу и насладился полумраком церквей и прохладой музеев. Пришли на ум обрывочные воспоминания: железные крюки на здании, где находится сейчас почта, мне говорили, что во времена Средневековья здесь вешали преступников; зеленые этрусские канделябры в музее — «чудо древних чудес», по выражению Денниса; и выставленный в витрине пояс верности. Вспомнил я и любопытный разговор, подслушанный мною за ланчем в маленьком ресторане на главной площади. Двое мужчин, сидевших за соседним столом, вели политический спор с третьим, свирепым горбуном. Если они хотели рассердить его, надеясь, что он выйдет из себя, то это им удалось: отодвинув стул, он зашагал к двери, а потом приостановился и, повернувшись, зловеще прошептал: «Я сын камней Ареццо, — и, дав им вникнуть в смысл своих слов, добавил, — и, если хотите знать, я — гибеллин!» Сказав это, маленький горбун с большим достоинством покинул комнату. Мужчины громко расхохотались. Официант сказал мне, что горбун был выходцем из обеспеченной семьи Ареццо. Он ненавидел Флоренцию и флорентийцев и терпеть не мог, когда ему напоминали о сражении в Кампальдино, произошедшем в 1289 году. Тогда Ареццо вынужден был признать свое поражение от Флоренции! Однажды горбун произвел в Уффици некоторую сенсацию, он громко заявил: «Эти люди, — имея в виду Микеланджело, Вазари и других, — никакие не флорентийцы. Они родились в Ареццо!»

Кортона наводнена францисканскими воспоминаниями. Женщина, названная францисканской Марией Магдалиной, и мужчина, прозванный Иудой Кортоны и ее же святым Павлом, когда-то жили здесь. Ее впоследствии назвали святой Маргаритой Кортонской. Мужчина — знаменитый брат Илья. После кончины святого Франциска он отверг идеал нищеты и привел Орден францисканцев в соответствие с материальным миром.

Жители Кортоны до сих пор почитают святую Маргариту. Она их любимая поверелла. [99]Попадая в сложную жизненную ситуацию, они приходят к ней на могилу — находится она в самой высокой точке города — и молятся, просят святую о помощи. Родилась Маргарита в 1247 году и выросла необычайно красивой девушкой. Влюбилась в благородного юношу из Монтепульциано, стала жить с ним и родила ему сына. Они были совершенно счастливы, и, хотя ее любовник заговаривал о женитьбе, они так и не оформили свои отношения в церкви. Впрочем, их это ничуть не беспокоило, потому что каждый день казался им счастливее предыдущего. Идеальная жизнь закончилась через девять лет. Тело убитого любовника нашли в лесу.

Горе вызвало у Маргариты духовный кризис, который у святых не редкость. Будучи уверенной в том, что красота ее стала причиной гибели любимого человека, что это наказание за грех, она поклялась провести оставшуюся жизнь в покаянии. Однажды ее искушал дьявол. Когда она молилась под фиговым деревом, он стал нашептывать ей, что ослепительная красота принесет ей любовь самых великих людей. Затем услышала голос Христа, он предложил ей принести разбитое сердце францисканцам Кортоны. Маргарита раздала все, что у нее было, и босиком вместе с ребенком пошла в Кортону, а оттуда в приступе раскаяния хотела вернуться в Монтепульциано и пройти нагой с веревкой на шее, прося у всех прощения. Добрые братья успокоили ее, и она стала вести жизнь в постоянных молитвах, служа беднякам и больным. Однажды, молясь возле распятия, она увидела, что Христос кивнул ей головой — это был знак, что грехи ее прощены.