От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии

Мы двинулись дальше — хотя ноги начали уставать — и подошли к комнатам, которые показались мне самыми интересными. Они отведены были знаменитому «парадизу» Изабеллы д'Эсте. Три маленькие комнаты, словно шкатулки для драгоценностей, следующие одна за другой, со шрамами, нанесенными им временем и военной оккупацией, обкраденные ворами и дельцами от искусства, тем не менее до сих пор сохранили в себе что-то от былого счастья. Я представил, как окруженная своими сокровищами хозяйка играла здесь на лютне или пела, а возможно, разворачивала новое издание альдины,

[45]

напечатанное на тонком пергаменте и специально отобранное для нее самим Альдом Мануцием. Изабелле было шестнадцать лет, когда она покинула двор своего отца в Ферраре и вышла замуж за молодого Франческо Гонзага, третьего маркиза Мантуи. Эта женщина интересна тем, что она постоянно искала убежища, тихой гавани, наполненной картинами, книгами, музыкальными инструментами, а также — драгоценностями и бронзовыми статуэтками. Ей нужно было место, отвечающее ее душевному настрою, ей хотелось забыть о горестях жизни, тем более что испытаний на ее долю выпало немало. Уже в двадцать лет Изабелла была настоящим знатоком искусства и интереса к нему не утратила, с годами она лишь совершенствовалась на этом поприще и постоянно пополняла свою коллекцию. Страсть к украшению места своего пребывания в ней не ослабла и была одинаково сильна как в семнадцатилетнем возрасте, так и через сорок восемь лет, перед кончиной.

Затейливая резьба потолков «парадиза» не пострадала. Золотые листья сияют по-прежнему. Я заметил на них любимые символы и девизы Изабеллы. На сочинение их она потратила много времени. Я увидел римские цифры XXVII (vinte le sette

[46]

) — этим она хотела сказать, как мне кажется, что она победила всех своих врагов. Заметил я и три буквы U.T.S., монограмму Ys, [47]распечатанную колоду игральных карт и перевязанный лентой пучок веток — это мне трудно было объяснить. Красивейшая мраморная дверь с медальонами скульптора Христофора Романо привела меня в совершенную маленькую комнату. Позолоченные кессоны украшали потолок. Там я тоже разглядел символы Изабеллы, а также любимый ее девиз — Nec spe, пес metu (Без надежды и без страха). Вот, значит, каков был этот парадиз, содержимое которого разбросано сейчас по всему свету. Это, разумеется, была не первая гавань Изабеллы, но последняя. Ее первый настоящий кабинет, созданный, когда Изабелла была еще новобрачной, находился не во дворце, а в старинном замке, примыкающем к дворцу. Позднее, когда в комнатах стало слишком тесно, она попросила своего сына Франческо, чтобы тот позволил ей переселиться на нижний этаж дворца, где она устроила очаровательный грот. Это помещение стало для нее убежищем, стены которого Мантенья, Перуджино и Коста украсили аллегорическими картинами, ныне хранящимися в Лувре.