От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии

Восстанавливая ход минувших событий, вернемся к итальянским путешественникам берегу озера Лох-Дерг: вот они протрубили в горн, помахали белой тряпкой, привязанной к концу шеста, чтобы привлечь внимание трех священников, живших на острове. К ним выслали лодку. По прибытии на остров итальянцы увидели маленькую часовню, колодец и пещеру, в которой, возможно, и спал святой Патрик. Нунций с ними не пошел, «опасаясь увидеть ужасные вещи». Двое его спутников, однако, вошли в пещеру с пятью другими паломниками. «Я полагаю, что страдания мои были еще тяжелее, — прокомментировал он, — ведь мне пришлось ждать их возвращения почти десять дней! И за это время я съел большую часть захваченного нами продовольствия. В день приезда сюда необходимо сделать завещание, если у тебя есть что завещать! Затем необходимо исповедаться и девять дней жить на хлебе и воде, посещать пещеры каждый час и твердить молитвы. Надо еще стоять в озере. Одни паломники заходят в воду по колено, другие — по пояс, а некоторые — и по шею! К концу девятого дня надо выстоять мессу, затем тебя благословляют и поливают святой водой. Держа перед собой крест, вы идете к пещере святого Патрика, вход за вами закрывают и не открывают до следующего дня, так что необходимо находиться внутри двадцать четыре часа… Из тех, кто при мне входил в пещеру, двое видели такие страшные вещи, что один из них сошел с ума. Когда его потом спрашивали, он сказал, что его страшно избивали, но кто это делал, он не знает. Другой видел прекрасных женщин. Они приглашали его поесть вместе с ними, предлагали фрукты и вкусную еду, они чуть не соблазнились. Другие ничего не видели, лишь ощущали страшный холод, голод и слабость, а на следующий день вышли едва живые».

Итальянцы с облегчением уехали с этого озера, а в Дублин вернулись через Даунпатрик, где, как пишет Кьерикати, «я не мог спокойно ходить по улицам: люди, узнав, что я папский нунций, ходили за мной, выбегали из домов, чтобы поцеловать мою одежду, а потому я вынужден был сидеть дома. Излишняя религиозность, бывает, идет во вред».

Богатство библиотек в старых итальянских герцогствах просто удивительно. В каком еще городе с населением в сорок тысяч есть муниципальная библиотека, насчитывающая двести пятьдесят тысяч томов, в том числе более тысячи двухсот инкунабул,[52]

а также редкие издания XVI столетия, ранние произведения Вергилия, книги, напечатанные Бодони,[53]

включая знаменитого наполеоновского Гомера, и свыше тысячи старинных рукописей, большая часть которых написана на пергаменте и богато иллюстрирована. Австрийское правительство было, по всей вероятности, весьма честным, раз позволило этим собраниям в полной неприкосновенности перейти в пользование администрации Мантуи. Немецкий историк Фердинанд Грегоровиус, автор великого труда «История города Рима в Средние века», обнаружил сокровища Мантуи, хотя друг его, Ранке, тоже историк, говорил, что ничего нового после разграбления Рима здесь не найти. В холодный декабрьский день 1871 года Грегоровиус выехал из Мюнхена. На улице стоял восемнадцатиградусный мороз. Он замерз в холодном вагоне поезда, хотя и положил к ногам грелки. Во время долгого путешествия через Альпы левая рука его онемела. Когда приехал в Мантую, небо было голубое, но температура — ниже нуля, озера и болота покрыты льдом. Страдания его были вознаграждены, когда он начал работать в архивах и находил письмо за письмом, включая множество писем от Цезаря Борджиа, письма от Кастильоне, в бытность его нунцием при Клименте VII в Мадриде. Обнаружил он письма других людей, бывших очевидцами разграбления Рима в 1527 году. «Никогда еще я так не страдал от холода, как в Мантуе, — писал Грегоровиус в своем дневнике. — Я уж не чаял остаться живым, и только радость от сделанных мною в архиве открытий поддерживала мои силы».

11

Падение рода Гонзага представляет для англичан исключительный интерес, так как династия под конец существования продала свою знаменитую коллекцию картин Карлу I, королю Англии. Я обсуждал эту тему со своим итальянским другом, который спросил, слышал ли я о «величайшем скандале XVI века», который, по его мнению, был началом конца дома Гонзага. В историю эту почти невозможно поверить.