От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии

Я разработал собственную методу: подхожу к пешеходному переходу, поднимаю руку в римском приветствии, словно сердитый актер в роли Кассия, предупреждая тем самым очередного водителя, и начинаю переходить. Рука должна быть поднята решительно. Ни в коем случае нельзя ее опускать, пока не доберешься до другой стороны улицы. Нельзя позволять себе слабости, как бедный мистер Матиас. При малейшем признаке нерешительности все четыре ряда водителей, в отличие от более человечных извозчиков 1820-х годов, срываются с места. Все это напоминает сражение между волей пешехода и намерениями водителей. Впрочем, рад заметить: все не так опасно, как кажется, потому что в случае чего итальянцы нажимают на тормоза и останавливаются в футе от пешехода. Я провожал множество людей через Виа Партенопе, и все сошло благополучно: никого не потерял, хотя стоит признать, что в часы пик многие люди так и не решались пуститься в опасное приключение и оставались на тротуаре. Они смотрели в спины дорогих им людей, идущих на верную смерть.

Первое, что я видел еще до рассвета, был старый Кастель дель Ово. На фоне неба с не успевшими померкнуть ночными звездами он казался особенно мощным и грубым. Рыбаки отвязывали лодки и выходили в море. Одни вытаскивали яркие морские водоросли и выкладывали на них выловленных устриц и моллюсков, другие заходили за пределы бухты и забрасывали удочки. Я пускался в фантазии: что видел в древности на этом участке какой-нибудь греческий путешественник? То же ли самое, что и я? Разве только галеры, а не грузовые суда. Люди выходили в море засветло. Во все две тысячи лет каждый день кто-нибудь да рыбачил.

Здесь начался Неаполь. Скала, некогда остров, была местом, куда, согласно греческой легенде, было выброшено мертвое тело сирены Партенопы, после того как ее пение услышал Одиссей. Как цепко ее имя, означающее «девичье лицо», прилипло к городу! Вергилий, а следом за ним и другие поэты использовали его в своих стихах. Именем Партенопы была названа недолго просуществовавшая Неапольская партенопейская республика, основанная французами в 1799 году, а название улицы — Виа Партенопе — стало очевидным выбором для главной городской магистрали. Суда, идущие на Капри, принадлежат Партенопейской компании, что связывает остров с сиренами.

Хотя Кастель дель Ово так и не был открыт общественности, мне говорили, что этот огромный лабиринт скоро станет одной из достопримечательностей Неаполя. Ко времени издания моей книги путешественник сможет купить в кассе у ворот билет в замок. Если это произойдет — при условии, что архитекторам и реставраторам разрешат полную свободу, — мрачное нагромождение камней сделается одним из чудес Италии. О замке мало что известно. Даже тот, кто сумел получить разрешение министерства обороны и вошел на эту территорию, смутно помнит темные коридоры, длинные бараки, церковь VII века постройки, страшные темницы и мраморные колонны, по слухам, стоявшие на вилле у Лукулла за пятьдесят лет до новой эры. Лукулл построил свою виллу на морском берегу Неаполитанского залива. У него были рыбные пруды, банкетные залы, на плоской земле он разбил парки и сады. Вилла, должно быть, несколько столетий содержалась в неизменном виде. В 475 году там принимали самого загадочного гостя — мальчика по имени Ромул Август. Последнего цезаря избрали в Равенне. Не убили, но заставили отречься от престола. Вождь варваров неожиданно расчувствовался, увидев перед собой «юность, красоту и невинность». Он дал мальчику достойное обеспечение и сослал на старую виллу Лукулла. Что он там делал, и как сложилась его жизнь, неизвестно. На этом красивом месте завершилась династия императоров, управлявших Римской империей на протяжении пяти столетий.

В средние века распространилась легенда, что будто Вергилий, которого все почитали за волшебника, построил замок на яйце, стоявшем на морском дне, оттого у него такое странное название — Кастель дель Ово. Вильгельм I Сицилийский перестроил замок, а император Фридрих II расширил. Фридрих отдавал должное мощи замка и потому хранил там свои сокровища. При Роберте Мудром, в 1399 году, Джотто расписал фресками стены капеллы Спасителя, стоявшей на территории замка. От фресок сейчас не осталось и следа. Темницы замка такие же мрачные, как в лондонском Тауэре, да и события там происходили не менее трагические.