От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии

«Это человек примерно шести футов ростом, — писал он, — сутуловатый, с землистым, но приятным лицом и светлыми усами. Ему около пятидесяти лет. Он носит шляпу с обвислыми полями, мягкий белый воротник, короткий желтый жакет, отглаженные вечерние брюки, черные туфли без каблуков, перстень на среднем пальце левой руки. Говорит только по-русски… У дороги, ведущей к Марина-Пиккола, Горький построил для себя очаровательную виллу. Она смотрит на южную сторону острова. На верхнем этаже с обеих сторон вереница высоких узких окон, дающих максимум света. У него есть цветы, собаки, попугаи. Когда Горький вернулся в Россию и из дома все выносили, я увидел отличную коллекцию древнего и современного оружия. На Капри Горького очень уважали, и его редкие появления на публике были сродни королевским выходам».

В те времена на Капри была русская колония. Норман Дуглас в книге «Южный ветер» упоминает любопытную религиозную секту, члены которой купались обнаженными в укромной бухте.

Дорога в Сорренто проходит мимо пещер, которые, по слухам, населены гномами с красивым именем моничелли. За Сорренто дорога лезет в гору и петляет. В маленьком местечке Сант-Агата посмотрите назад — перед вами раскинется Неаполитанский залив, а впереди вы увидите залив Салерно. И снова русские ассоциации. В море есть три крошечные острова — Ли Галли. Когда-то они принадлежали Дягилеву. После его отъезда острова достались внешнему владельцу, хореографу Мясину.

На горах у Позитано множество вилл, видны изумрудные бассейны, дорожки меж серых оливковых деревьев сбегают к побережью самого голубого из морей. Думаю, что природа и человек создали здесь точную копию Байе римских времен. Я вдруг подумал: вон тот английский турист что берет со стенда экземпляр «Таймс», — современная разновидность римского сенатора, отдыхающего в Байе и в то же время старающегося узнать новости в столице. Вся красота, о которой мы читаем у античных поэтов, сосредоточена в Позитано и его ближайших окрестностях.

К сожалению, на наши впечатления о тех или иных местах часто несправедливо влияет погода и тривиальные мелочи, связанные с личным комфортом. В красивом городке Амальфи мне с этим не везло: каждый раз встречал сильный ветер и проливной дождь. Сейчас я почувствовал, что удача наконец-то повернулась ко мне лицом. Однако в городе оказалось полно туристов, и автобусы отравляли атмосферу. Люди со всех концов Европы нахлынули в место, бывшее некогда простым и спокойным. Я пошел в ратушу: хотел взглянуть на «Tavole Amalfitane»[56] — античные морские законы и правила, написанные в те времена, когда Амальфи была одной из богатейших торговых республик, этакой маленькой Венецией, избиравшей собственных дожей. Затем поднялся по длинному лестничному маршу к собору Святого Андрея. В крипте находятся безголовые мощи апостола, привезенные из Константинополя в XIII веке. Говорят, они источают манну, как и тело святого Николая в Бари. Жидкость, которую местные жители называют «потом» святого Андрея, собирает устройство, специально поставленное в гроб. Бывали, однако, длинные периоды, когда апостол отказывался «потеть».

Красивые бронзовые двери с серебряными вставками изготовлены в Константинополе примерно в 1066 году. Диалогичные двери я видел в подземной базилике Святого Михаила в Гаргано. Это — подарок Мауро ди Панталоне и его сына.

Равелло остался таким же прекрасным, каким я запомнил его много лет назад, и удивительно спокойным. Бронзовые двери собора вызвали ассоциации с Трани в Апулии По всей видимости, их изготовили в Бари, поскольку технология и дизайн такие же: около шестидесяти маленьких бронзовых панелей заключают в себе рельефные фигуры, прикрепленные к деревянной основе. Собор посвящен святому Пантелеймону Мученику, бывшему, как говорят, любимым врачом императора Максимиана. В средние века ожесточенно сражались за святых врачей, особенно в морских городах, торговавших с Востоком. Там бушевала холера, и можно не сомневаться, что мощи святого Пантелеймона пришли в результате торговой сделки, либо их выкрали из могилы. В результате подобных краж Венеции в свое время достались мощи святого Марка, а Бари — кости святого Николая.