От рождения до школы. Первая книга думающего родителя

Если взрослый сильно рассердится и сам начнёт кричать на ребёнка, истерика может усилиться – не нарочно, просто пойдёт действительная дезорганизация поведения. Такое противостояние тоже может закрепиться и стать привычным.

Постепенно ребёнок научается добиваться своего всё более и более изощрёнными способами: через некоторое время он начинает хорошо разбираться в том, с кем из членов семьи можно капризничать, а с кем нельзя, учится использовать любые разногласия между родителями для того, чтобы получить желаемое; сами его истерики приобретают более произвольный, демонстративный характер – например, нередко такие дети начинают шантажировать родителей тем, что устроят истерику в присутствии посторонних.

Истерики больше пугают взрослых, чем простые капризы, а потому являются более «сильным» оружием ребёнка в подчинении себе родителей. Особенно если ребёнок когда-то перенёс травмы головы, если у него неустойчивая нервная система или если он часто болеет. Мама боится расстроить ребёнка, опасаясь, что это скажется на его здоровье, и идёт у него на поводу. Иногда это приводит к тому, что мама позволяет помыкать собой на протяжении многих лет и ребёнок начинает в буквальном смысле деградировать.

Однажды ко мне обратилась за консультацией одна мама, сформулировавшая свою проблему так: «дети (мальчик тринадцати лет и девочка пятнадцати лет) постоянно ссорятся друг с другом, дело уже доходит до драк, я ничего не могу сделать».

Когда я начала общаться с ними, то просто пришла в изумление: тринадцатилетний Витя вёл себя на уровне ребёнка трёх-четырёх лет: он мог во время разговора, когда ему что-то не нравилось, молча встать и уйти в другую комнату, мог выпустить морскую свинку, когда его просили её не выпускать, мог начать мучить эту свинку, выражая своё недовольство. Учиться Витя категорически не хотел («зачем мне учиться, я буду дальнобойщиком»), не хотел он также ни убирать за собой посуду, ни пылесосить ковёр, если об этом напоминали дедушка или сестра, не хотел ни с кем считаться («принимайте меня таким, какой я есть» – отвечал он на все упрёки).

Нельзя сказать, что маме всё это нравилось – нет, она пыталась убедить Витю, что так вести себя нехорошо, но при этом боялась резко настаивать на своём, опасаясь, что у Вити заболит голова (в три года – т. е. десять лет назад – у него было сотрясение мозга, впрочем, не слишком тяжёлое) или он разволнуется и начнёт «психовать». При этом Витя мог часами играть на компьютере или смотреть телевизор, и голова у него не болела. Но чуть что Вите не нравится, он почти сразу впадает в аффект и начинает истерично кричать, что он не хочет и не будет это делать, чего мама панически боится, и вынуждает её принять его условия. Парадоксально, но мама не понимала, что Витя манипулирует ею, и если бы не взбунтовалась её дочь, возмущённая бездельем брата, она, вероятно, продолжала бы переживать, терпеть и молча страдать.

Строгость решает задачи воспитания частично, потакание – особенно вместе с попустительством (когда ребёнок предоставлен сам себе, будь то после уроков, в детском саду или вместо детского сада) – не решает их совсем.

Что делать родителям, если маленький ребёнок уже научился впадать в истерики? Как правило, наиболее эффективной оказывается стратегия, состоящая из двух частей.