От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

В Цевкуве я пребывал уже как бы не у дел, и только мысль, что части корпуса будут вконец измотаны, крепко озабочивала. 30 сентября мне подали две телеграммы. В первой, мною вскрытой, генерал Брусилов, поздравляя, сообщал, что 24 сентября государь император пожаловал меня кавалером ордена Св. Георгия IV степени. Во второй жена сообщала о гибели сына в бою под Сольдау 18 августа 1914 года. Первоначально он был показан без вести пропавшим, и только много позднее я наконец получил письмо от его начальника дивизии, находившегося со всем своим штабом в германском плену, что сын отказался сдаться в плен и геройски погиб. И как ни больно было потерять единственного сына, я по сей день благословляю его за то, что он предпочел погибнуть, чем сдаться в плен.

В Цевкуве я оставался в невольном бездействии до 17 октября, когда получил телеграмму генерала Брусилова: «Желаете ли во главе четырех дивизий произвести охват левого фланга противника?» Ответив: «Согласен, тотчас со штабом выезжаю», приказал всем уложиться; сотне седлать и через полтора часа мы верхом выехали в Любашов, где стоял штаб 3-й армии и где нам готовили поезд.

В Любашове командующий 3-й армией генерал-лейтенант Радко-Дмитриев, пригласил нас обедать и оставаться у него, пока не подадут поезд и не погрузят сотню, автомобили и прочее. С подачей поезда дело затянулось, и мы прибыли во Львов лишь рано утром 19-го.

Приказав сгрузить автомобиль, мы с Лазаревым выехали в Садовую Вишню в штаб 8-й армии, где и договорились с генералом Брусиловым.

Оказалось, что нам предстояло двинуться от Самбора и Драгобыча в Карпатские горы, овладеть перевалами на Ужокском и Стрыйском направлениях и тем открыть выход в Венгерскую равнину. В мое распоряжение на первое время предоставлялись 34, 65-я[299] и 78-я[300] дивизии. 34-я находилась в окрестностях Самбора, 65-я – Старого Места и 78-я – Дрогобыча, штаб корпуса наметил в Самборе.

Условившись во всем, мы к вечеру вернулись в Львов. Здесь нам было приготовлено помещение в гостинице, мы с наслаждением сидели на мягкой мебели, отлично поужинали и, наконец, в первый раз после выезда из дому я взял настоящую ванну.

Так, отдыхая, мы провели во Львове 20 октября и рано утром 21-го выехали в Самбор.

К этому времени постепенно затихла великая Галицийская битва, продолжавшаяся свыше 30 дней. Попытка захватить Перемышль открытою силою не удалась. Было решено перейти к его обложению и выждать прибытие осадной артиллерии. Войска были сильно утомлены и крепко потрепаны.

В Самборе я узнал о кончине доблестного подполковника Аветчина. Он был тяжко ранен в бою под Старой Полью, не выдержал перевозки и, по доставке в госпиталь, скончался. Про его смерть рассказали мне раненые его батальона, симферопольцы, причем все говорили:

– А какой дюже храбрый был.

Дав войскам лишь самый необходимый отдых, приступили к продвижению вперед. Приходилось продвигаться с боем, но главная задержка происходила от постоянного отвлечения частей для отражения упорного натиска австрийцев со стороны г. Санока с целью прорвать блокаду Перемышля. Но мы хоть медленно, но упорно подвигались вперед на обоих направлениях, распространяясь и к западу, и заняли: на Ужокском направлении г. Турку, Лутовиски, Устржики Дольные и хребет Устржики Горные; на Стрыйском – г. Сколе. Вот когда мне пригодился приобретенный в Маньчжурии опыт действий в горах. Мы всегда наступали несколькими колоннами по числу дорог и троп. Превосходно делаемый в штабе расчет движения и точное выполнение диспозиции войсками позволяли действительно осуществить наступление в таком порядке, что головы всех колонн всегда были на одной высоте и противник никогда не знал, откуда ждать главный удар.

Решающим днем овладения Карпатским хребтом явился день, назначенный для атаки перевалов у Бескид, Лятурки, Лабухоры, Тухолки, Ужка.

Особенно было важно прочно овладеть перевалом у Бескид, так как дорога от перевала Ужка поворачивает почти под прямым углом на запад, и при неудаче у Бескид австрийцы могли через Тухолку ударить прямо в тыл войскам, действовавшим против Ужка.

Диспозиция была в точности выполнена, все колонны достигли указанных им пунктиров. На другой день в шесть часов утра предстояла общая атака. И вдруг в 11 часов вечера от начальника 78-й дивизии подали телеграмму: «Необходимо атаку отложить, положение угрожающее. Альфтан».[301]

Отложить атаку значило обречь всю операцию на неудачу. Даже всегда столь сдержанный в серьезные минуты Лазарев – и тот нашелся только сказать:

– Необходимо Альфтана немедленно отрешить, – и стал меня об этом упрашивать.

Я только сказал:

– Отрешить Альфтана значит прямо отказаться от общей атаки. С выгодой заменить его некем, сам я туда своевременно прибыть не смогу. А вот отправьте ему, – и передал Лазареву только что написанную мною телеграмму: «Мысли не допускаю, чтобы доблестная 78-я дивизия не выполнила возложенной на нее задачи и ожидаю донесения о взятии Бескид».