От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

В первых числах августа полк выступил в подвижный сбор в Люблинскую губернию. Сбор был тяжелый, не только по величине переходов с попутными занятиями, но и ввиду неблагоприятной погоды – из 25 дней сбора выдались только семь ясных солнечных; в остальные дни лил дождь и была местами непролазная грязь. Квартиро-бивачное расположение на ночлег в пехоте почему-то не допускалось, и мы всегда становились биваком.

Ввиду таких неблагоприятных условий погоды и наличия походных кухонь явилась возможность выдавать людям горячий завтрак. Варили котелок густой каши или рису на двух человек. Выдавали этот завтрак не перед выступлением на рассвете, когда мало кто ест, а на первом малом привале. Завтраки особенно полюбились людям, передержка же на довольствие за время сбора составила всего 800 рублей, что было легко покрыть из артельных сумм.

Но, заботясь о том, чтобы люди были всегда сыты, чтобы продовольствие, хотя бы и не по установленной раскладке, обязательно доставлялось все, я искал подходящего случая, чтобы показать, как в военное время может создаться такая обстановка, что по условиям боя не удастся поесть в течение дня и долее. Такой случай представился во второй половине сбора под Ивангородом, когда полк заночевал у деревни Кляшторна Воля и полку предстояло рано утром выступить в Новую Александрию и там дневать.

Переправу через Вислу полк должен был совершить тотчас на рассвете, по проходе поезда чрезвычайной важности. Ввиду такой обстановки были отправлены ночью вперед порционный скот и все продукты, чтобы по прибытии в Новую Александрию получить готовый обед. Но на другое утро, перед самым выступлением полка, из штаба дивизии пришло извещение, что поезд чрезвычайной важности проследует не на рассвете, а вечером, ввиду чего полку оставаться на месте. Вот этим-то случаем я и решил воспользоваться. Собрав батальонных и ротных командиров, объяснил, что именно хотел показать полку: предположим, что ведем горячий бой и времени на еду нет, ни мы, ни люди обедать и ужинать сегодня не будем. Завтра зато наверстаем. Рассчитываю, что все отнесутся к этому с должным спокойствием и не будет никаких праздных разговоров.

Днем приехал на бивак начальник дивизии, добрейший Шелковников, и озабоченно спросил:

– Вы, говорят, остались без мяса?

Я откровенно рассказал ему как обстоит дело, что у нас не только нет мяса, но ничего нет, кроме дневной дачи хлеба на людях. Он очень был этим смущен, но я просил его не беспокоиться, что завтра мы с лихвой свое наверстаем, а по лицам и настроению всех он может видеть, что в полку все вполне благополучно.

– Знаю, что так, но вы слишком много на себя берете, – и уехал, не совсем успокоенный.

В семь часов вечера проследовал поезд чрезвычайной важности, и мы тотчас же двинулись в путь. Предстоял переход в 31 версту, и так как полку не было дано задачи, то было разрешено на походе курить, песенникам петь. Шли молодцами. В полночь я дал полку получасовой привал. Настроение было веселое, везде шли разговоры, шутки, хохот. Скомандовав «в ружье», я подъехал к людям и улыбаясь спросил:

– Что ж вы, очень голодны?

А они в ответ как гаркнут:

– Никак нет, вашей лаской всегда сыты, – так даже тепло на душе стало, и сам не чувствовал, что с раннего утра до пищи не дотрагивался.

Новая Александрия (Пулава), бывшее имение князей Чарторыйских на берегу Вислы, за измену взято было государем Николаем Павловичем в казну. Во дворце помещался Сельскохозяйственный институт, кругом обширные рощи с великолепными вековыми дубами, липами, буком, грабом, кленами, платанами. По опушкам были образцовые питомники всех пород.

Около одной из рощ был разбит бивак полка. В 10 часов утра люди получили обед, а за вчерашний день им выдали на руки продукта для варки в котелках. При этом я особенно просил дежурного по полку блюсти за тем, чтобы люди, собирая хворост, не повредили бы питомников. Выйдя на бивак часа в три, несмотря на мелкий дождь, я застал варку в полном разгаре, всюду кипели котелки, виднелся прикупленный белый хлеб. Съев свою варку, солдаты в семь часов вечера еще и отлично поужинали.

Не обошлось и без комичного эпизода. На другое утро перед выступлением полка докладывает мне денщик, что меня желает видеть казенный лесничий. Этот последний, войдя в палатку, заявил:

– Извините, господин полковник, но я должен вас просить уплатить полтораста рублей за попорченные полком питомники.

Я был крайне удивлен и раздосадован, и обратился к стоявшему тут же дежурному по полку:

– Ведь я же вас просил, чтобы этого не случилось.

– Так точно, господин полковник, я ваше указание исполнил и сам наблюдал, чтобы нигде не трогали выше этого и показал примерно четверть аршина вышины.

После этого ничего не приходилось говорить, и я выдал лесничему 150 рублей. Может быть и дороговато, но удовольствия было больше, чем на полтораста рублей.