От шерифа до террориста. Очерки о геополитике США

В этом контексте высказывание Эндрю Вебера, являющимся заместителем министра по ядерной, химической и биологической оборонным программам имеет двойной смысл. Он сказал, что «некоторые говорят, что мы никогда не применим ядерного оружия. Правда состоит в том, что мы применяем ядерное оружие каждый день для того, чтобы мир был в безопасности». Конечно, слово «применять» (в оригинале use), можно истолковать как «использовать» в смысле «иметь дело». Однако после недавнего заявления американского консультанта и аналитика по Ближнему Востоку Питера Айра, что США применяли тактическое ядерное оружие как минимум один раз в Ираке и несколько раз в Афганистане — в горах Тора Бора, и это грубейшее нарушение Женевской конвенции было санкционировано президентами США, поэтому они являются военными преступниками[238], подобные публичные рассуждения приобретают более зловещий смысл. Может быть, эта переорганизация связана с получением необходимой гибкости, которой США не хватало для применения тактического ядерного оружия по всему миру? Если подобные инциденты были в Ливане, Ираке и Афганистане, что мешает повторить их в другом месте?

США И НАСИЛИЕ: ДВЕ СТОРОНЫ ОДНОЙ МЕДАЛИ

Начало 2012 г. было ознаменовано очередными вспышками насилия со стороны США и их союзников в оккупированных странах. Убийства гражданских лиц в Пакистане ракетами, выпущенными с боевых беспилотников, и расстрел американским сержантом семнадцати мирных жителей, включая детей, — это все это лишь единичные прецеденты, которые стали известны широкой общественности. Реальность более жестока. «Мы убиваем детей в Афганистане каждый день. Обычно мы не стреляем в них за пределами наших военных баз. Но если американский солдат убьет или ранит гражданских по причине подрыва нашего конвоя на импровизированной мине, то это не является чем-то из ряда вон выходящим... И афганцы ненавидят нас за эти зверства и наше лицемерие», — сказал один американский военнослужащий в интервью после мартовского расстрела[239]

.

«Уровень спонсируемых государством (США) убийств в других странах тщательно скрывается от общественного мнения. Репортеры, которые путешествуют с военными подразделениями, представляют собой психологическую команду, которые описывают мифические подвиги и героизм солдат для поднятия их боевого духа и укрепления патриотических чувств на родине, в США»[240]. Конечно же, всегда находятся оправдания подобным инцидентам — техническая ошибка, переутомление военнослужащих в виду неадекватного расчета срока службы, притупление восприятия в зоне боевых действий, но все это не дает адекватных объяснений причин насилия made in U.S. Может быть истинные причины заложены более глубоко и связаны непосредственно с самим американским обществом? Ведь в Афганистане служат военные из Германии, Польши, Южной Кореи и многих других стран. Но почему-то в неприятную историю умудряются вляпаться именно американцы.

Если мы внимательно присмотримся к этому государству, то обнаружим, что сама гражданская культура, точнее ее прототип, основанный на химерической структуре американского общества, и легитимизирует насилие, в первую очередь, внутри самих Соединенных Штатов.

Например, юридические интерпретации разных «жестокостей» появились в США еще в конце XVIII — начале XIX веков, что оправдывало и обосновывало применение пыток, которые были санкционированы государством.

В Массачусетском своде свобод от 1641 г. указано, что осужденный преступник «может быть подвергнут пыткам», если он признан виновным, однако при этом «пытка не может быть варварской и бесчеловечной».

Конвенция 1984 года против пыток выходит за рамки определения пытки как бесчеловечного акта и сужает ее определение, в том числе в отношении незаконных пыток. Согласно этой интерпретации, любые действия, которые были легализованы, по определению, не являются пыткой. Следовательно, если органы власти уполномочены действовать во имя абстрактных интересов национальной безопасности, то можно мучить и пытать подозреваемых, так как такое поведение оговорено буквой закона.