От солдата до генерала: воспоминания о войне

Несколько лет назад в Большом театре, в дни российско-грузинской дружбы я вновь увидел Нани. Она меня узнала и сказала: «Ваш патрон я привезла в Тбилиси, храню до сих пор — как символ дружбы людей, населяющих нашу великую Россию».

Лекция на поле боя

Еще об одном эпизоде на войне в Афганистане — о лекции, которую я прочел советским солдатам на поле боя. Это, пожалуй, наиболее яркое воспоминание о днях, проведенных в Афганистане, о событиях, произошедших со мной в этой войне.

Лектор я, смею полагать, опытный. В это время по путевкам Центрального Дома Советской армии преподавательский состав Военно-политической академии должен был выступать с лекциями на различные, и прежде всего политические темы во многих частях и подразделениях армии и флота, выполняя важную пропагандистскую задачу.

За много лет моей преподавательской деятельности мне пришлось объездить с лекциями буквально всю страну — от Запорожья до Средней Азии, от Белорусского военного округа до Приморья, до нашей восточной границы. Поэтому, отправляясь в Афганистан, я знал, что выступать придется много — как перед советскими войсками, так и перед личным составом афганской армии сначала с переводчиком, а по мере овладения языком — самостоятельно. Более того, когда я только собрался в Афганистан, из Москвы уже позвонили в политуправление 40-й армии: «К вам едет профессор из Москвы, используйте его на всю катушку».

Членом Военного Совета 40-й армии в это время был мой ученик по Военно-политической академии Валентин Григорьевич Щербаков — я его знал еще капитаном, а тут встретил генералом. И сразу после трогательной встречи в штабе, после объятий я получил от него первую просьбу — прочесть лекцию на передовой, в уже упомянутом местечке Пагман, в 30 км от Кабула, где шли бои с многочисленной бандой душманов, обстреливающих с этой позиции Кабул ракетами. В этой боевой операции участвовали и курсанты Кабульского военного университета, где я был советником.

Учеба в университете Харби-Пухантун часто прерывалась — и тогда курсанты танкового факультета садились на свои танки, курсанты артиллеристы выкатывали свои учебные пособия — орудия различных калибров, а курсанты-пехотинцы грузились в свои транспортные средства. И в бой — а на следующий день оставшиеся в живых курсанты снова «грызли гранит науки». Так что подразделения советских войск, где мне пришлось читать эту первую для меня лекцию в Афганистане, находились рядом и афганские войска, в которых находился я, дислоцировались рядом, решали сходные боевые задачи.

Но приезд профессора из Москвы политработники (хотя тоже мои ученики) обставили с помпой — прислали БМП и даже танк сопровождения. Лекцию надлежало читать ночью, после ужина. Стояла тихая южная ночь, было абсолютно темно, поскольку небо было закрыто тучами. В абсолютной темноте мне помогли выбраться из БМП и, поддерживая с обеих сторон, поскольку я ничего не видел, повели к штабной машине.

Там был накрыт поистине «королевский» ужин — накануне одному из разведчиков посчастливилось подстрелить горного козла, и полковой повар соорудил нечто похожее на жаркое. Бедный парень, он немного перестарался, (а может козел был преклонного возраста), но жаркое по вкусу напоминало подошву кирзового сапога. Но разве это было главное — ведь принимали как посланца Москвы, как посланца Родины, и разве каждому лектору выпадает честь быть накормленным мясом горного козла, специально для него убитого?

После такого ужина, опять в кромешной тьме меня повели на лекцию. Проинформировали, что подразделение заняло позицию в котловине, а на окрестных холмах расположились душманы, громкое слово, кашель или вспышка огня может вызвать шквальный огонь — с соответствующими последствиями. Поэтому надо читать тихо и аплодисментов — не будет. По узкой тропинке, поддерживаемый по бокам офицерами, я в темноте шел несколько минут и внезапно ощутил под руками стул, на который тотчас и опустился.

«А где же аудитория?» — недоуменно спросил я.

И получил гордый ответ: «А они уже лежат вокруг Вас и ждут начала лекции».

И только тогда, прислушавшись, я услышал сдерживаемое дыхание нескольких десятков (может быть сотни) человек.

Я, повторяю, считаю себя опытным, неплохим лектором. Но в этот вечер я, видимо, превзошел самого себя. Я даже не помню тему лекции, я не помню сколько она длилась — для меня это было одно мгновение. Стояла звонкая тишина, и только в некоторых, наиболее «ударных» местах вместо аплодисментов слышалось сдерживаемое одобрительное дыхание. Лекция кончилась, по традиции я поблагодарил слушателей за внимание, и снова, поддерживаемый с обеих сторон, прошел по тропинке до штабной машины, а от нее — на БМП и в расположение своей части.