От солдата до генерала: воспоминания о войне

Были, конечно же, и смешные случаи. Служил со мной Александр Половников. Он вообще окончил школу с золотой медалью, был очень рассеянным, ему бы в институте учиться, а не по «духам» стрелять. Как он попал в армию-то, а уж тем более в Афганистан никто не знает, только догадываться остается. Постоянно спал на посту! Идешь проверять караулы, смотришь, стоит, спит, качается… нельзя же так, ведь могут и самого его и его товарищей убить, что называется во сне.

Бывало, подойдешь аккуратно, камушек в него кинешь, глядишь, просыпается и сразу невинный такой: «Ген, я не спал, нет!» Тут наказать его надо, да и жалко. Ну что с ним поделаешь. Идет наше отделение цепью вместе с ним же по крутому склону — сбоку пологая пропасть. Вдруг он исчезает, думаю все, разбился он. Полезли за ним, кричим: «Сашка, ты живой? Ты где там?» Слышим, отвечает что-то — живой, слава Богу.

Однажды он нас так удивил, что потом и меня и взводного командование потом долго отчитывало. Дали тогда нам задачу взять штурмом высоту, с засевшими там «духами». Но силами пехоты не смогли так просто, с налету, захватить. Приказали отступить, решили провести артиллерийскую подготовку, а потом с помощью танков попытаться взять эту точку. Отошли мы, начали пересчитывать личный состав. Смотрим, нет одного человека — опять Половникова. Тут началось: связываемся с артиллерией, отменяем подготовку — там же наш боец, бегом назад. Видим, за валунами лежит, не реагирует на наше приближение никак. Ну, думаю все, убили парня. Подходим ближе, чтоб хотя бы тело забрать, а он спит!!! И это, не смотря на разрывы снарядов, автоматные и пулеметные очереди!

Первый бой

Первый бой нельзя забыть. Это потом стрельба и выполнение поставленной задачи становятся обыденностью, забываются, как простой день из жизни. Уже через неделю после прибытия мы приступили к прочесу кишлаков. Первый бой был как игра — вспомнилось детство: штурм снежных крепостей, куча снежков летит в нашу команду, и мы не остаемся без ответа. И тогда, нас десантировали с вертолетов. Почти сразу началась атака. Мне все хотелось посмотреть, кто и откуда стреляет, как летят пули, снаряды. Все пытался высунуть голову из укрытия. А это уже верное самоубийство. Ведь большинство и гибло от своей неопытности. Все было как бы понарошку, пока не появились первые раненные, не стали слышны их стоны, крики умирающего противника. Вот тогда и осознается вся суть войны, весь ее ужас.

Боевые операции

Шел восемьдесят второй год. Мы двигались в узком ущелье. И в том месте, где русло делает поворот, по нам открыли ураганный огонь. Мы заняли круговую оборону. Бой шел до позднего вечера, пока не ушли «духи». В нашей колонне были потери: один раненный и один убитый. Моему отделению было приказано эвакуировать тело и бойца с ранением к нашим частям. Тяжело осознавать, что вот так легко, одной пулей пресекается жизнь. Убитого мы несли на самодельных носилках из двух СВД, связанных между собой. А с раненым было тяжелее, нужно было ведь вовремя дать лекарства, обезболивающее, воды. К тому же и быстро не пойдешь, каждое неаккуратное наше движение — нестерпимая боль для него. После этого мы даже не отдохнули толком. Даже без захода в расположение части нас послали выбить «духов» из Баграмского ущелья. В бою ранило двоих наших, с моего призыва. Мы тогда смогли захватить склады.

Наш отряд участвовал в Чарикарской операции. Наши части смогли блестяще провести ее. Захватили в плен около семидесяти человек неприятеля. Мое отделение поставили на охрану периметра. Дружественные афганские силы хотели получить как можно больше информации от пленных. Начались массовые пытки. Они хоть и враги, но все же, как и мы, люди. А тут пленные в болевом шоке, уже больше ни на что не реагируют, хотя их не перестают пытать. Страшно было смотреть…

Помню, переходили с одной высоты на другую. Разведчики прошли по правой стороне, а мы пошли по левой. И чего уж мы никак не ожидали, так это попасть на минное поле. Двоим не повезло, подорвались на противотанковых минах: парнишке с Краснодара оторвало ступню, а афганскому милиционеру полностью ногу. Афганец прожил еще минут сорок, кровь было не остановить…

Не раз ездили на «подсадную утку». Значит «бронировали» наш ГАЗ ящиками с песком, чтобы была хоть какая-то защита. Останавливались в каком-нибудь кишлаке, водитель выходил и делал вид, что осматривает двигатель. И все ждали: откроют по нам огонь или нет. Если начинали стрелять, то мы ввязывались в бой, а на подмогу шли спрятанные силы, которые находились километрах в пяти от нас. Несколько раз нас очень сильно обстреливали.