От солдата до генерала: воспоминания о войне

Приехав в Кабул в 1985 году в качестве первого секретаря посольства, я попал в обстановку военной жизни и окунулся с головой в работу. На меня была возложена обязанность директора Дома советской науки и культуры (в обиходе его афганцы и советские специалисты называли «Культурным центром»), который располагался на улице Дарольаман, пересекавшей афганскую столицу с юга на север.

Дом располагался в новом, специально построенном для этой цели здании, архитектура которого выпадала из общей картины городского пейзажа своей необычной формой. Никто не мог не обратить на него внимания, проезжая мимо странного комплекса, напоминающего своими резкими угловатыми формами скорее туристический центр где-нибудь в альпийских горах Швейцарии. Он никак не гармонировал с афганской традицией строительства общественных зданий, в которой функциональность построек сочеталась с мягкостью линий и украшением фасадов восточным орнаментом из изразцовых плиток, подчеркивающих голубое кабульское небо и художественный стиль старых афганских мастеров.

Проектировал этот дом архитектор из Кипра, получивший образование в Московском архитектурном институте, который меньше всего был знаком с традиционным восточным градостроительством и афганским, в частности. Этот маленький пример также подтверждает, что ответственные советские чиновники плохо представляли афганскую действительность, вкладывая миллионные народные деньги в проекты, которые ни по духу, ни по содержанию не отвечали своему назначению, а только вызывали раздражение у местного населения насаждением чуждой им культуры. Сейчас этот дом в результате гражданской войны разрушен и разграблен мародерами, а в уцелевших жилых и служебных помещениях обитают афганские беженцы.

Если придет время нам возвращаться в Афганистан (а я надеюсь, что оно придет — Афганистан был и останется нашим ближайшим соседом, с которым Россия имела длительные дружеские исторические связи), то этот дом не следует восстанавливать в его прежнем виде. Его нужно разрушить до конца, поскольку он не несет ни одной черты, в которой бы отразились элементы русской или афганской самобытной культуры. В памяти он останется как пример неудачного сотрудничества в области культуры, когда в нее вторгаются не специалисты, а чиновники.

Не удивительно, что советский культурный центр был всегда объектом афганского подполья для планирования и свершения терактов, символом присутствия в стране враждебных оккупационных сил, пришедших установить чуждый порядок и сохранить антинародную власть. Заинтересованность в совершении теракта против культурного центра подогревался еще и тем, что он часто использовался афганцами для проведения различного рода совещаний и конференций, на которых присутствовали высокопоставленные партийные, государственные и военные деятели, дипломаты иностранных посольств. И поэтому взрыв здания или его обстрел реактивными снарядами мог вызвать многочисленные жертвы.

Один из таких обстрелов с противоположного берега речки Кабулки чуть не закончился для персонала центра трагическими последствиями, когда ракета пролетела мимо моего кабинета, разорвавшись во внутреннем дворике, а вторая угодила в угол здания, тяжело контузив нашего солдата из внешней охраны.

Мне часто приходилось выезжать к нашим войскам и видеть, как наши ребята стойко переносили тяготы войны. В частности, я вспоминаю выезд группы советских писателей на север Кабула, на Кундузскую дорогу, где душманы (повстанцы) постоянно обстреливали Кабул. Это место находилось в ложбине между горами. В так называемой «зеленке» — местах посадки деревьев, где прятались повстанцы. Нашим артиллеристам было приказано выдвинуться на передовую позицию и окапаться на каменистой высотке, чтобы взять под обстрел эту зеленую зону. Мы выехали где-то часов в 10 утра. Это была небольшая высота, но даже чтобы на такую высоту доставить орудия, нужно было затратить большое количество физической энергии. Чтобы защитить наши расчеты, было приказано закопать пушки. Мы попали как раз в тот момент, когда ребята под сильнейшим палящим солнцем долбили каменистую почву, оборудуя боевые ячейки и маскируя пушки в зоне обстрела. Ребята все были молодые — по 19–20 лет, еще мальчишки. Я еще тогда подумал, что ребятам выпала такая тяжелая судьба — сразу же после окончания школы, пройдя курс военной подготовки в армии, попасть на фронт, без флангов на самые опасные участки. Приходилось не только воевать с неприятелем, но и испытывать большие неудобства и тяготы армейской жизни. Афганистан — это страна с суровым климатом, где колебания температуры достигают летом до + 50 градусов, а зимой до -20. Жить на высоте 1700 метров над уровнем моря для афганцев считается нормой. В таких условиях не только воевать, но просто жить очень тяжело. Война в Афганистане была суровой школой жизни, и те, кто ее прошел, получили закалку на всю жизнь.