От солдата до генерала: воспоминания о войне

Константин был замечательным человеком, дружба с которым завязалась с первых дней в батальоне. В полуобвалившемся капонире (окопе-укрытии для техники), где по вечерам собирались солдаты и жарили картошку, и состоялось наше знакомство. Но так получилось, что незадолго до дембеля (оставалось не более недели), когда проходили последние операции, мой друг погиб. Он, как и я, последнее время ходил со станцией связистом.

Связист в армии специальность неблагодарная, так как очень сложно на дембеле передать станцию кому-то, потому что нужно человеку быть специалистом и нагрузка очень большая, так как это большая ответственность. Связист обязательно должен ходить в дозор, или находиться при управлении ротой, батальоном. Так же, когда все отдыхают, ты обязательно должен быть в эфире, так как от точности радиосвязи зависит успех операций, а порой и жизнь подразделения. Константин вполне мог отказаться от участия в ведении разведки в провинции Кабул, и вряд ли ему отказали бы в этой просьбе, но он поступил по одной из неписаных боевых традиций, уйдя на задание вместо своего молодого и неопытного сменщика.

Многие старослужащие в это время, кто как мог, пытались избежать этих последних операций. Я остался в батальоне, а Костик решил съездить на последнюю в его жизни операцию. Вообще Бог давал ему три шанса избежать этого, но он не остался со мной в батальоне, не отсиживался во время операции на боевой технике, а непременно шел вперед. В шесть вечера того же дня нам передали по радиосвязи, что столько-то людей погибло, столько-то ранено, и что он находится среди них с легким ранением в руку. Мы, конечно, обрадовались, пошутили, что это здорово, так как перед отправлением домой еще и в госпитале отдохнет да «железку» какую-нибудь получит (медаль или орден). Потом оказалось, что его ранило в почку разрывной китайской пулей. В госпитале Константин ушел в мир иной. Произошло это тринадцатого октября, на праздник Покрова Матери Божьей.

Я хотя по жизни человек и веселый, юмористичный, но могу сказать, что этот момент меня сильно стеганул. И когда мы с ним прощались перед отправкой «цинка» домой, такое ощущение было, что он радуется отправлению на Родину. После, когда я уже разговаривал с медсестрой, она рассказала, что он не плакал, не стонал от боли, а умирая сказал: «Как жалко, что я не успел…»

Я не знаю, как правильно продолжить его слова, может «дожить до отъезда домой», но на душе было тяжело. После этого так же были операции, на которых погибали солдаты. В палатке Костиной роты много кроватей было по-особому заправлено. На них лежали открытки, письма от родственников, друзей тем, кого уже не было в живых. Жалко очень ребят, потому что мы уже собирались уезжать, у нас были свои планы на мирную жизнь. Собирались в гости друг к другу съездить, с родителями познакомиться.

Константин был очень порядочный, добрый, интересный человек. Наверное, из всех моих друзей о нем больше всего хочется говорить. Он никогда ни на что не жаловался, тяготы службы переносил достойно и с честью. При жизни Костя получил медаль «За отвагу», а посмертно уже был награжден орденом Красного Знамени. Многие наши товарищи, командиры считали, что не создан был он для войны. Когда пришло время его провожать, мне было очень сложно, так как подходил дембель, и меня не отпустили сопроводить его.

Было сложно еще и потому, что я, вернувшись домой, не мог приехать к нему на Родину и рассказать о нем, как о близком человеке, как он погиб, так как в те года (1983 г.) мало кто знал правду о войне в Афганистане и разные были нехорошие слухи. Поэтому мне говорили, что лучше не ехать, так как его родственники могут неправильно понять мой приезд.

Тем не менее, прошло полгода, и его родная сестра Валентина написала мне, что увидела в дембельском альбоме мою фотографию и адрес и решила связаться со мной. Я тут же ей ответил и решил бросить все дела, работу и поехать в Чебоксары к его родным. Там меня встретила Валентина, и мы поехали в город Ддрин, где он раньше жил.

Впечатлений осталось море, так как его родители встретили меня словно родного сына. А на душе было нелегко, потому что его я им заменить не мог. Они предложили остаться у них и переночевать в комнате Константина, тем самым почтить его память. С тех пор, как он ушел в армию, в ней все оставалось неизменно. Комната была в своем роде его музеем. Я лег на Костину кровать, пытался уснуть, но не смог, и до утра я так и не уснул.

Но после того, как мы сходили к нему на могилу, почтили его память, у меня как камень с души упал, потому что я полгода ходил и думал о том, что не исполнил свой долг, съездить к нему на Родину, как обещал. Все-таки друзей много не бывает, а с этим человеком я мог разделить и горе, и радость, он меня понимал и был близким человеком. А в этой специфической обстановке, когда батальон довольно-таки маленький (примерно человек 300), и все друг друга знают, найти такого друга было очень важно.