От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)

Немцы вступили в огромный город-кладбище. Сомкнутыми рядами, защищая грудью друг друга и общей цепью тех, кто должен был уйти на Большую землю, шаг за шагом отступали севастопольцы. Это уже не были строгие войсковые соединения. Но это не был и хаос. В великую последнюю шеренгу Севастополя встали рядом моряки и кавалеристы, артиллеристы и летчики, курьеры и пехотинцы, женщины и подростки.

Теперь уже шла борьба "на характер". Каждое из таких стихийно сложившихся соединений ставило перед собой цель - затащить на свою позицию побольше боеприпасов и подороже отдать свою жизнь. Умирая, моряки кровью писали: "Вернитесь в Севастополь!"

И те, кто ушел, вернутся. Они вернутся не одни. С ними придут все, у кого с именем Севастополя связаны личная гордость, любовь к Родине, преданность великой идее нашей страны, уважение к нашей замечательной истории и вера в счастливое будущее.

Уже по ту сторону моря я виделся и разговаривал с людьми, которые самыми последними уходили из Севастополя. Когда в городе раздавались последние выстрелы, командиры Севастопольской обороны, следуя гордой морской традиции, последними сходили с исторического капитанского мостика. Вице-адмирал Октябрьский и дивизионный комиссар Кулаков улетели с последним самолетом. Генерал Петров ушел в море с последней подводной лодкой.

Я видел катер, уходивший из Севастополя, в его последний час. Этот катер назывался "Папанин". На нем не было ни мачт, ни мостика. Он был весь прострелен и светился как решето. Но немцам не удалось его потопить. И первое, о чем заговорили измученные, измотанные не прекращавшейся ни на час восьмимесячной борьбой люди, было: мы вернемся в Севастополь...

...Среди раненых краснофлотцев я заметил одного, у которого рядом с медалью была пришита какая-то странная, очень большая пуговица. "Что это за пуговица?" - спросил я. "Нахимовская, - ответил моряк. - Музей разбомбило, сюртук ихний разорвало, так вот мы ее и пришили..."

26 июля 1942 года

Леонид Леонов

Неизвестному американскому другу. Письмо первое

Мой добрый друг!

Я не знаю твоего имени. Наверное, мы не встретимся с тобою никогда. Пустыни, более непроходимые, чем во времена Цезаря и Колумба, разделяют нас. Завеса сплошного огня и стального ливня стоит сегодня на главных магистралях земли. Завтра, когда схлынет эта большая ночь, нам долго придется восстанавливать разбитые очаги цивилизации. Мы начнем стареть. Необъятные пространства, которыми мы владели в мечтах юности, будут постепенно мельчать, ограничиваться пределами родного города, потом дома и сада, где резвятся наши внуки, и, наконец, могилы.

Но мы не чужие. Капли воды в Волге, Темзе и Миссисипи сродни друг другу. Они соприкасаются в небе. Кто бы ты ни был - врач, инженер, ученый, литератор, как я, - мы вместе крутим могучее колесо прогресса. Сам Геракл не сдвинет его в одиночку. Я слышу твое дыхание рядом с собою, я вижу умную работу твоих рук и мысли. Одни и те же звезды смотрят на нас. В громадном океане вечности нас разделяют лишь секунды. Мы - современники.

Грозное несчастье вломилось в наши стены. Оглянись, милый друг. Искусственно созданные пустыни лежат на месте знаменитых садов земли. Черная птица кружит в небе, как тысячи лет назад, и садится на лоб поверженного человека. Она клюет глаз, читавший Данте и Шекспира. Бездомные дети бродят на этих гиблых просторах и жуют лебеду, выросшую на крови их матерей. Все гуще пахнет горелой человечиной в мире. Пожар в разгаре. Небо, в которое ты смотришь, пища, которую ты ешь, цветы, которых ты касаешься, все покрыто ядовитой копотью. Основательны спасенья, что человеческая культура будет погребена, как Геркуланум, под этим черным пеплом. Война.

Бывают даты, которых не празднуют. Вдовы надевают траур в такие дни, и листья на деревьях выглядят жестяными, как на кладбищенском венке. Прошло три года этой войны. Облика ее не могли представить себе даже самые мрачные фантасты, - им материалом для воображения служила наивная потасовка 1914 года. С тех пор была изобретена тотальная война, и дело истребления поставлено на прочную материальную основу. Немыслимо перечислить черные достижения этих лет. Обесчещено все, чего веками страдания и труда добился род людской. Затоптаны все заповеди земли, охранявшие моральную гигиену мира. Война еще не кончена.