От Сталина до Ельцина

Определённые силы эти показатели считают «застойными». Слово «застой» стало их идеологической дымовой завесой. Пресса, радио и телевидение на все лады склоняли его, обыгрывали, основываясь на отдельных, частных недостатках.

Думаю, и одиннадцатую пятилетку (1981-1985 годы), которую объявили самой «застойной», так называть нельзя. Темпы роста национального дохода в ней хотя и замедлились, но были на уровне большинства развитых стран.

Что же касается двенадцатой, «горбачёвской» пятилетки (1986-1990 годы) и дальнейшего периода, то она оказалась не только застойной, но и во многом уже разрушительной, началом развала всей нашей экономики. Большой ущерб народному хозяйству был нанесён распадом Советского Союза, приведшим к разрыву межхозяйственных связей, грубым нарушениям принципа распределения по труду, росту теневой экономики и коррупции.

Сразу углубились социальные проблемы, прежде всего продовольственные и жилищные, что с особенной силой проявилось после разрушения Советского Союза.

Свидетельством этому стали пять лет (1990-1994 годы) «перестройки». Так, к 1994 году валовой внутренний продукт снизился по сравнению с 1990 годом на 47,2 процента, продукция промышленности — на 50 процентов, сельского хозяйства — на 24 процента, капиталовложения — на 67 процентов.

Таких темпов падения производства, как в России, за все времена не знала ни одна страна в мире! Даже в период Отечественной войны падение экономики составляло 40 процентов.

Падение производства во многих отраслях народного хозяйства продолжается и ныне, особенно в машиностроении, в оборонной промышленности и в отраслях, производящих товары народного потребления.

Обнаружились странные явления — нетвёрдость, нерешительность руководителей государства, тревожная неясность целей перестройки.

Само это понятие, под знаменем которого шла в те годы наша жизнь, с самого начала было сомнительным, двусмысленным. Что значит слово «перестройка»? В словаре Владимира Даля приведены пословицы, бьющие не в бровь, а в глаз. Например: «На всякую перестройку смело клади вполовину больше сметы» (какая экономическая и плановая мудрость!). Или другая, поразительно актуальная: «Прихотливые ломки да перестройки хоть кого разорят».

К середине 1980-х годов Советский Союз располагал мощной многоотраслевой экономикой, полностью обеспеченной практически всеми видами сырья, кадрами ученых, инженеров и рабочих. Производственный потенциал был вполне высоким, чтобы вести эксперименты по переустройству экономики в нужном направлении, определяемом научно-технической революцией, и решать без перетряски жизни народа все насущные проблемы.

Всё это ведь признавал (только искренне ли?) и М. Горбачёв. Хорошо помню, как на встрече в ЦК 8 апреля 1985 года он бодро говорил: «Если сделать только одно: по-настоящему использовать то, что есть, можно добиться существенного улучшения положения дел в народном хозяйстве». Мысль совершенно здравая. Так почему же тогда не использовали мощный социально-экономический потенциал страны? Почему был объявлен и начат форсированный переход от плановой экономики к рыночной в нереально короткий срок? Переход, стало быть, любой ценой, авральный, что означало вовсе не переход и вовсе не к рынку? Почему Горбачёв в скором времени объявил перестройку... революцией? Привычка к громким словам? Вряд ли. Причина тут глубже: он знал, что делал, создавая хаос. Видимо, определённые силы, стоящие за его спиной, настойчиво толкали его к «подвигу» Герострата? Почему он оказался их заложником? Это, конечно, станет известным суду истории, и думаю, не очень отдалённому.

Нравственное и политическое двурушничество этого человека, его «подпольная» душа, по-моему, ныне видны каждому. Такая размытость убеждений, двойственность у большей части «цековской» верхушки, направившей страну к бездумной ломке всего и вся, является следствием давних, скрыто проходивших процессов внутри КПСС. И вышло так, что партия сама себя разрушила.

Вот об этом я постараюсь, на основе конкретных фактов, рассказать в последующих главах.

Мы, хозяйственные руководители, отвечавшие в своё время за положение дел в государстве (хотя и весьма ограниченные в возможностях), забили в середине 1980-х годов тревогу по поводу того, что снизились темпы роста экономики. А ныне реформаторы преподносят как некое достижение то, что на несколько мизерных процентов замедлились темпы спада производства. Нечто абсурдное. По логике этих горе-реформаторов удастся и полностью остановить экономический спад — видимо, в тот самый момент, когда не станет самой экономики.

Глядя на телеэкран, где маячит очередной банкрот с бодрым выражением лица, с улыбкой завзятого фразера, я невольно вспоминаю мрачное, вечно озабоченное лицо главы советского правительства А.Н. Косыгина, недовольного ходом дел, хотя те дела отличались от нынешних, как небо от земли.

Моё поколение руководителей жило в обстановке, когда приходилось отвечать головой за свои ошибки и промахи, если они наносили вред государству. Конечно, это жестокая цена.