От убийства на волосок

— Мое имя Ларри Престон, — сказал он дежурившему у пульта сержанту. — Я актер. Живу на Юкка-стрит, недалеко от бульвара Сансет. Примерно десять минут назад мне позвонила из Нью-Йорка жена моего приятеля. Она находилась в состоянии истерики, путалась в словах, поэтому я не знаю, говорила ли она правду. Но она клялась, будто только что убила своего мужа. Сказала, что не могла больше выносить его издевательств. Она намеревается спрятать тело в автомобиле и выбросить его в воду с причала, что поблизости от 16-й улицы. Она говорила, как полоумная. Я полагаю, что надо немедленно предупредить полицию в Нью-Йорке.

Он также описал серый «форд», сказал сержанту, в каком направлении она поедет, и извинился за то, что не может сообщить номер машины. Сержант поблагодарил его за содействие и заверил, что незамедлительно свяжется с полицией в Нью-Йорке, а после сообщит ему о результатах принятых мер.

Закончив и этот телефонный разговор, Престон просидел неподвижно еще минуту, прокручивая в уме все спорные моменты своей версии, и убедился, что, если вдруг его вызовут для дачи свидетельских показаний, неувязок не будет. Все выглядело совершенно правдоподобно. Подумав, что ему нечего опасаться обвинения в соучастии, он сделал последнюю затяжку и ткнул окурком в пепельницу. Затем встал, прошел сквозь темноту в спальню, проскользнул в постель и натянул на себя одеяло. Простыни все еще сохраняли тепло. Он лежал очень тихо, с открытыми глазами, уставившись в потолок, почти не дыша. Ему не спалось.

Спавшая рядом с ним брюнетка заворочалась, перевернулась на бок.

— Кто звонил? — спросила она.

— Друг.

— Тебя долго не было, — заметила женщина голосом, глубоким ото сна и полным скрытых обещаний.

— Надо было уладить одно дело.

— И как, ты уладил его?

Глазами, уже привыкшими к темноте, он посмотрел на ее длинные черные волосы, разметавшиеся по подушке. Потрогал их и обмотал одну прядь вокруг пальца.

— Кажется, уладил.

— Я соскучилась, — сказала женщина.

— Скажи еще что-нибудь ласковое. — Он опустил руку и стал легко поглаживать ее по спине.

Ее звали Дарлин. Она заключила контракт со студией как актриса. Газетчики в Голливуде уже стали упоминать их имена вместе в своих комментариях.

— Ммм… Какая у тебя легкая рука, — сказала она.

— Да, действительно легкая.

Он улыбнулся и продолжал водить ладонью по желобку вдоль спины до тех пор, пока она не повернулась, промурлыкала что-то и притянула его к себе.

Арнольдо Лопес

Самосуд

Солнце, словно огромный огненный зрачок, медленно опускалось в серую сонливую глазницу вечера. Такого красного солнца вышедшая из небольшого дома женщина, как ей показалось, еще не видела. Она пересекла дворик и направилась по дороге к поселку. Женщина подумала, что никто не удивится, если встретит ее. Время от времени она ходила в поселок, чтобы отдать заказанные ей для шитья вещи, купить продукты. И сегодня люди бы тоже решили, что она для этого идет в поселок. Однако сейчас женщина направлялась туда с иной целью.

На протяжении всего пути она останавливалась несколько раз, разглядывала росшие по обочинам дороги фруктовые деревья, раздумывала над тем, не вернуться ли ей обратно и забыть обо всем. Однако неумолимая сила заставляла ее двигаться дальше. Сила, которой было пятнадцать лет и имя которой — Розария.

Проходя мимо парка, где уже начинали прогуливаться влюбленные парочки, и старики на скамейках обсуждали, как лучше переустроить мир, она вновь остановилась, чтобы понаблюдать за полетом майских жуков. Женщина решила, что жизнь прекрасна несмотря ни на что. Но вскоре ее лицо вновь приняло серьезное выражение. Она решительно направилась к стоящему на углу улицы, окрашенному в розовый цвет просторному особняку.

Адвокат Армеро Санчес открыл ей дверь, пропустил вовнутрь и жестом руки пригласил сесть на уютный кожаный диван. Сам опустился в одно из двух кресел, стоявших чуть поодаль.

— Рассказывай, — приветливо сказал он, набивая трубку табаком из старого замшевого кисета.

— Я пришла, чтобы признаться тебе в преступлении.

Губы адвоката чуть искривились. Он поправил пенсне на носу, прикусил зубами трубку и некоторое время молча раскуривал ее.

— Я не ослышался?

— Нет, — ответила она, опустив голову.

— Хорошо… Кто мертв?

— Мой муж.

— Антон? Кто его убил?

— Я.

Старый юрист опустил в пепельницу огарок спички.

— Мм… да… Дело серьезное. Кто-нибудь знает об этом?

— Никто.

Глаза у женщины потускнели. Казалось, ею овладело чувство полной безысходности. Внимание адвоката привлекли глубокая царапина на ее шее и синяк на левой скуле, все еще вспухший. Он пристально посмотрел на женщину поверх пенсне и сквозь разделявшее их облачко табачного дыма.

— Мне всегда нравилась твоя искренность, Анжела.

— Я пришла к тебе за помощью. Мои родители умерли. И как брат моей матери ты… ты — единственный человек, которому я могу доверять.

— Посмотрим, смогу ли я чем-нибудь помочь тебе.

— Я нуждаюсь в юридической консультации и в совете. Понимаешь? Я не убийца. Мне нужно, чтобы кто-то знал, что…

— Расскажи, как все произошло.