Отбор сокровища у нагга

Нет, ну все-таки и насорил же здесь воришка! Песок разнесло ветром по всем покоям, до самой ванной. Сейчас три помощницы вениками пытались выгнать из комнат непонятно откуда взявшегося скарабея, при этом визжали как резанные, подпрыгивая на месте, словно козы, а жук метался от них во все стороны. Жаль, что Фатима их не видит, а то быстро навела бы порядок. Я посмотрела на это дело и махнула рукой – настроения не было даже ругать.

Все готово к балу. Немного смущало то, что торжество задумано на южный манер.

То есть платья будут иностранные, открытые и никаких вуалей. Якобы это сделано для того, чтобы наследник, присмотревшись повнимательнее к лицам девушек, скорее определился. И танцы состоятся все сплошь позорные, не наши, с дотрагиваниями и держаниями за ручку. Принц обязан потанцевать с каждой чуть ли не наедине.

Срам-то какой!

Сегодня вечером великий визирь выберет избранницу своего сердца. Ту, кто займет место на троне рядом с ним. И если это буду не я, то уж и не знаю, что надо сделать, чтобы привлечь внимание разборчивого шахзаде.

Я была близка к победе, но это меня не радовало.

С дружным визгом девушки выкинули прочь ползучего разведчика и принялись за уборку.

Пришла Фатима, заглянул Пан Арш`хан, и началось одевание. Долгое, нудное, вконец испортившее мое настроение.

Платье было узкое, тесное, стояло колом и тянуло плечи к земле. От золотой вышивки нестерпимо все чесалось. Что не способствовало радости от предстоящего бала. Полночи в тесном душном помещении, облаченной в срамное платье, в компании со всем недовольным принцем. Лучше утопите меня в мумие!

Пока помощницы суетились вокруг меня, прилетела весточка от отца. Этого еще не хватало!

Сапсан сунул мне свиток в руку и бочком-бочком, оберегая свой наполовину ощипанный зад, отошел в сторонку. Видно, не у одной меня не было при себе писчих принадлежностей. Так и не развернув, я засунула свиток за расшитый пояс. Ну не было у меня сейчас сил читать султанские нотации, написанные с позиции: я мужчина, я отец, я – бог! Мое мнение – единственное, мой совет – абсолют, моя воля – непререкаема!

Гр-р-р! Как же бесило это мужское высокомерие вкупе с самомнением! Мне надо успокоиться и вытерпеть этот ненавистный фарс.

Только выйдя из своих комнат, я поняла, как сильно шахзаде «любят» своего старшего брата. По обе стороны коридора стояла охрана в два ряда – это расстарались военачальники, очень уж им не хотелось потерять невесту, на которую они сделали ставку.

А еще я поняла, что назад дороги нет. С таким конвоем не затеряешься случайно в коридорах. Поэтому, гордо задрав нос к потолку, я пошла вперед.

Вереница охранников привела меня прямиком в главный зал дворца, даже вспоминать дорогу не надо было. Меня сдали с рук на руки распорядителю, который на южный манер начал выкрикивать мои титулы, принадлежность к знатной фамилии и перечислять приданое, да так громко, что стекла зазвенели. Сдается мне, что принцы и здесь приплатили, вон как человек старается.

Все уже были в сборе, а танцы – в самом разгаре.

Халиф Арш`хан Агар`шай сидел на троне и дрыгал ножкой в такт ритму. Мой острый взгляд приметил небольшой постамент справа от правителя, на бархатной подушке лежали: диадема, золотое ожерелье без камня и малюсенький осколок зеркала.

Всем семь принцев сидели на банкетках у подножия престола. За ними по стеночкам стояли придворная знать и родственники халифа. Они, как стая воронья, наблюдали безобразие, творившееся в центре зала. Оставшиеся претендентки (их и в самом деле осталось немного, какой-то жалкий десяток) под иностранную музыку выводили замысловатый танец.

Я, не теряя достоинства, ловко ввинтилась в хоровод, в академии невест Агариш нас и не такому учили.

Откровенно говоря, меня коробило от искусственности и лицемерия происходящего. Судя по недовольному лицу визиря, его тоже не радовали эта приторная слащавость и поддельная невинность ситуации. Все были прекрасно осведомлены, зачем они здесь и для чего.

Халиф и принц перебирали своими жирными пальцами нас, как товар в лавке. Несчастных, бесправных наггинь, словно мы бездушные побрякушки, призванные всего лишь рожать наследников да побольше. Все знали об этом и смотрели в наши глаза и на наши тела в упор, без стыда, без капли сострадания.

Но старались. Старались сделать вид, что это не так, что все в порядке. Они тоже не ведали другой жизни.

Наших сыновей отнимут у нас в трехлетнем возрасте. Дочерей тоже отнимут. Если они будут обещать вырасти настоящими красавицами – раньше. Или позже, если будут не более чем милы на личико. Еще неизвестно, что хуже. Знать, что у тебя отнимут ребенка, или знать, что у твоего ребенка никогда не будет детей. Все. Все знали и продолжали смотреть. В их взглядах была фальшь, в сердцах лед.

Они смирились.

И об этом они тоже знали.

Но почему же мне никак не удается подчиниться правилам?

Сменилась фигура танца, я машинально сделала надлежащее па, так послушно и идеально меня выдрессировали в башнях Агариш.

Сменился партнер, передо мной возникла черная фигура. На этот раз это был цвет праздничной тьмы.