Отбор Василия Блаженного

- Агафья, – она вновь поклонилась. – Я буду вас постоянно сопровождать. Вы можете также доверять мне все ваши проблемы. Я здесь для того, чтобы сделать ваше пребывание на отборе максимально комфортным.

- А почему вы тогда не живете в тех комнатах… - я попыталась подобрать слово для комнаты для прислуги, поскольку, девица явно не была простой горничной.

Она тоже об этом подумала и поторопилась пояснить:

- Предполагается, что у вас имеются свои слуги, поэтому Государь не предоставляет слуг, лишь сопровождающую, в обязанности которой входит консультирование и некоторые мелкие услуги.

- Мытье полов туда не относится. – С пониманием сказала я.

За таким коротким разговором мы спустились на первый этаж и пройдя по коридору очутились в просторной столовой в центре которой стоял воистину огромный стол. Персон так на пятьдесят. Стол настолько подавлял собой и отнимал все внимание, так что остальное убранство комнаты буквально терялось на его фоне. Стол уже был сервирован, но едой даже не пахло. А во главе его сидела Валентина Дмитриевна. Больше в комнате никого не было.

- Доброе утро. – осторожно поздоровалась я, растерявшись от такого приема. Остановилась на пороге, не зная, что мне делать, то ли сесть за стол, то ли остаться стоять. Распрямила спину, выдвинула вперед подбородок.

- Доброе утро. – светски улыбнулась распорядительница и кивнула мне на стул в середине стола. – Прошу вас, присаживайтесь. Видимо, придется немного обождать. Ради первого дня я сделаю исключение, но в дальнейшем опоздавшие не будут допускаться до завтрака.

Я послушно опустилась на отведенное мне место, до которого меня проводила Агафья. Девица опять склонилась в поклоне, причем на сей раз уже не для меня, а для распорядительницы и проворно выскочила за дверь.

Я села ровно, чинно сложила руку на коленях и принялась рассматривать помещение, в котором не было ничего интересного: несколько высоких окон, с прозрачной кисеей и отдернутыми тяжелыми шторами из бархата, обитые светлым шелком стены и несколько банкеток по углам. На полу стояли кадки с цветами. Также свежие цветы стояли в вазах на столе и на подоконниках. На стене висел портрет Государя.

- Не против, если я помолюсь?

Распорядительница если и удивилась, но препятствовать не стала. Я прижала одну руку к сердцу и зашептала короткую молитву.

Не успела я произнести последние слова, как в зал стали входить и рассаживаться по своим местам невесты. Личные слуги оставались за дверями, а к посадочному месту девушек провожали люди в такой же форме как у моей Агафьи. Неприметные серые платья, немного похожие на монашеские одеяния, но отделанные кружевом.

Невесты были нарядны, тщательно причесаны и одеты настолько сложными образами, что я на их фоне выделялась самым неприятным образом. И было их так много, что я быстро запуталась и перестала пытаться их запомнить. Тем более, что нас не представляли друг другу.

- Вы опоздали, девушки. – Заметила распорядительница, когда последняя девушка села.

- Это невыносимо.

- Слишком рано.

- Зачем нас так мучить.

Но подобные возгласы себе позволили не все. Большинство девушек молчали.

- Сегодня это было в последний раз. – Веско обронила Валентина Дмитриевна. – Приехав на отбор, вы тем самым выразили согласие на следование нашим внутренним правилам, которые, как известно, едины для всех. Посему сейчас я говорю первый и последний раз. Нарушившая правила немедленно исключается из отбора. Вам все понятно?

Вопрос распорядительницы запустил цепную реакцию, и все девушки по цепочке стали говорить:

- Да.

- Конечно.

- Хорошо.

- Принимаю.

- Так точно.

На меня посмотрели, но поскольку я и так сидела среди разряженных девиц как белая ворона (если принять во внимание цвет моей формы, то зеленая, а если цвет волос, то черная), то я решила не обращать внимания.

- Тогда приступим к завтраку. Мы сегодня потеряли непозволительно много времени.

Распорядительница похлопала в ладоши, двери столовой вновь распахнулись и слуги стали обносить нас тарелками с завтраком.

Словно по волшебству передо мной оказалась тарелка с горячей сероватой овсянкой, маленькая тарелочка с кусочком хлеба и масла, и чашка черного напитка с резким ароматом.

- Боже, какая гадость? – Пробормотала девушка, сидящая слева от меня. Была она бледной до прозрачности с белокурой прической с жемчугом и локонами у лица.

- За что такие страдания?

- Какой ужас…

Девы продолжили стенать, но теперь делали это на порядок тише.

Я молча подвинула к себе тарелку и принялась есть. Каша, на удивление, на вкус оказалась гораздо лучше, чем на вид. Она была в меру соленой и горячей. А кусочек масла и вовсе вознес ее вкусовые качества на недосягаемые высоты. Я проглотила хлеб и запила все горькой бурдой из чашки.

После этого я вновь сложила руки перед собой и вознесла благодарственную молитву. Надо будет после прополоскать рот от этой горькой гадости.

- Слушай, - тихонько толкнула меня локтем соседка, - а ты не могла бы съесть еще и мою кашу?

- А ты разве не хочешь?