Отбор

Мама в своем репертуаре. Так и слышался ее командный тон: она самодовольно поздравляла меня с тем, что я уже завоевала расположение принца. До нее донесли, что я была единственной, чьим родным отправлен подарок, – и она безапелляционно требовала, чтобы я продолжала ту же тактику, которую начала.

Угу, мамочка, непременно продолжу уверять принца, что ему со мной ничего не светит, а также говорить гадости при каждом удобном случае. Отличный план, вне всяких сомнений.

Я порадовалась, что приберегла письмо Мэй напоследок.

Оно оказалось совершенно бестолковым. Сестра признавалась, что завидует тому, что меня все время кормят такими вкусностями. Жаловалась, что теперь мама совсем ее загоняла. Тут я ей посочувствовала. А дальше Мэй просто забросала меня вопросами. Максон в жизни такой же симпатичный, как по телевизору? Что на мне в данную минуту надето? Можно ей приехать посмотреть на дворец? У Максона, случайно, нет тайного брата, который со временем мог бы захотеть на ней жениться?

Я прыснула и прижала письма к груди. Надо постараться поскорее написать ответы. Во дворце, несомненно, есть телефон, но пока что нам про него не рассказали. Даже если бы у меня был личный аппарат, ежедневно звонить домой, пожалуй, было бы слишком. К тому же, наверное, интересно будет перечитывать эти письма потом как доказательство того, что все это действительно происходило в моей жизни.

В постель я ложилась с греющей душу мыслью, что у моих родных все хорошо. Потому спала сладко и крепко, несмотря на некоторое беспокойство – ведь завтра мне предстояло вновь оказаться с Максоном наедине. Понять причину беспокойства никак не удавалось, но очень надеялась, что мои страхи беспочвенны.

– Можешь в целях конспирации взять меня под руку? – попросил Максон, когда явился за мной на следующий день.

Я немного поколебалась, но потом все же так и сделала.

К моменту появления принца служанки уже облачили меня в вечернее платье – невесомое голубое творение в имперском стиле с короткими рукавами-крылышками. Они оставляли руки полностью открытыми, и прикосновение накрахмаленного костюма Максона к голой коже заставляло ежиться. Да и необходимость обращаться к принцу на «ты» тоже уверенности не добавляла. Он, похоже, заметил мою скованность, потому что попытался отвлечь меня.

– Мне жаль, что она не заплакала, – сказал он.

– Вижу, как тебе жаль.

Мой шутливый тон явственно давал понять, что проигрыш не слишком меня расстроил.

– Я никогда раньше ни на что не спорил. Мне понравилось выигрывать. – В его голосе прозвучали виноватые нотки.

– Новичкам везет.

– Наверное, – улыбнулся он. – В следующий раз попытаемся ее рассмешить.

Я мгновенно принялась прокручивать в мозгу разнообразные сценарии. Что во дворце способно заставить Мэй покатиться со смеху?

Максон понял, что я думаю о ней.

– Какая у тебя семья?

– В каком смысле?

– В самом прямом. Твоя семья, должно быть, очень отличается от моей.

– Пожалуй. – Я рассмеялась. – Мы, например, не надеваем к завтраку тиары.

– Приберегаете к ужину? – усмехнулся Максон.

– Разумеется.

Он негромко прыснул. Наверное, я поторопилась записать его в снобы.

– Что еще тебе сказать? Я средняя из пятерых детей.

– Из пятерых? Ого!

– Ну да. У обычных людей, как правило, много детей. Я тоже завела бы целую кучу, если бы могла.

– Что, правда? – вскинул брови Максон.

– Да, – ответила я тихо.

Не знаю почему, но эта подробность вдруг показалась мне очень интимной. Кроме меня, об этом знал только один человек.

Накатила печаль, но я усилием воли прогнала ее прочь.

– Моя старшая сестра Кенна замужем за Четверкой. Она теперь работает на фабрике. Мама мечтает, чтобы я тоже вышла замуж как минимум за Четверку, но тогда мне пришлось бы бросить пение, а я этого не хочу – слишком его люблю. Хотя я ведь теперь Тройка. Так странно об этом думать. Вероятно, я попытаюсь и дальше заниматься музыкой, если получится. Потом идет Кота. Он скульптор. В последнее время мы практически его не видим. Он пришел проводить меня, когда я уезжала сюда, но этим все и ограничилось. Следующая я.

Максон непринужденно улыбнулся.

– Америка Сингер, – провозгласил он, – мой лучший друг.

– Все верно.

Я закатила глаза. Говорить о дружбе просто смешно. Во всяком случае, пока. С другой стороны, нельзя не признать, что он единственный, кому я открыла душу, не считая родных и Аспена. Ну и еще Марли. Может, с ним все то же самое?

Мы медленно двинулись по коридору к лестнице. Он, похоже, никуда не спешил.

– Следом за мной идет Мэй. Это она подложила мне свинью и не заплакала. Нет, в самом деле, это форменное свинство с ее стороны. Как она могла не заплакать! Сестра тоже художница. Я ее обожаю.

Принц внимательно посмотрел на меня. Говоря о Мэй, я немного расслабилась. Максон мне нравился, но я не была уверена, насколько готова впустить его к себе в душу.