Отборная попаданка архидемона 2

«Потому что не надо было связываться с Юмаат, подписывать какие-то там договоры и уходить с ней из сектора четвертого факультета без разрешения декана», — мысленно фыркает Леонхашарт, шагая в сторону спальни.

Его фантазия осуществляется: Анастасия распластывается на алых шелках постельного белья, ее волосы черными жгучими волнами растекаются по подушке, и взгляд все такой же томный, губы приоткрыты, соблазнительно блестят. Леонхашарт сам не замечает, как склоняется к ней так близко, что почти касается. Если бы не шлем, он бы ощутил ее дыхание, запах кожи.

— Твой дом меняется, тут все цветет, — шепчет Анастасия таким голосом, что Леонхашарта почти парализует, каждая мышца становится невыносимо тяжелой, словно приглашает лечь на нее. Его тело горит, ломает от почти нестерпимого желания сорвать с себя сдерживающую его магию броню, наплевав на безопасность Анастасии. А она дышит прерывисто, и ее вздымающаяся грудь то и дело касается его груди. — Что ты собираешься делать?

— Позвонить Уршу, чтобы прикрыл… твое… отсутствие, — выдавливает Леонхашарт и отодвигается.

Но сначала он собирается принять душ. Очень холодный. Возможно даже со льдом.

ГЛАВА 13

Какой дивный надо мной потолок: то выгибается, уносясь куда-то ввысь, то наоборот, прогибается, почти касаясь моих поднятых рук.

Леонхашарт что-то там говорил по поводу того, что ему надо отойти ненадолго, и я должна быть умничкой, лежать спокойно, ну я и лежу, а то, что у него потолок пляшет — так он этого и не запрещал.

— Ты ледяной! — приказываю потолку, и он покрывается морозными узорами, обращается в сероватый лед, сквозь который просвечивает блеклое небо Нарака. — А небо пусть будет голубое!

И просвечивающее небо становится голубым-голубым.

На фоне этого голубого неба появляется словно бы созданный маревом воздуха силуэт, в нем образуется щель, а в ней — глаз, затем лицо Юмаат, ее алые волосы, рога. Капюшон и плащ сливаются с окружающим пространством, словно моя Саламандра.

— Тсс! — шипит Юмаат. — Я на секундочку, только датчики прикреплю, они маленькие, под цвет кожи, почти незаметные, только Леонхашарту не говори, ладно?

Из ниоткуда возникают ее руки, осторожно касаются моей шеи, запястий, пробираются к телу.

— Ой! — взвизгиваю я. — Щекотно!

— Тихо-тихо, — Юмаат перемещается к моим лодыжкам, а потом, соединив края капюшона и спрятав руки в рукава, сливается с окружающим похлеще любого хамелеона. И лишь по слабому колыханию «марева» видно, что она опускается на пол и заползает под кровать.

— Что ты там делаешь? — свесившись с края, заглядываю вниз, но теперь Юмаат совсем не видно, даже марева нет, наверное, оно исчезает, когда она не двигается.

Стащив красную подушку, швыряю ее под кровать.

— Объект… Анастасия, тихо, пожалуйста, — шепчет Юмаат.

— Ты меня похитила.

— Я тебя спасла от преследования.

Сейчас почему-то становится очень смешно, я представляю лысых демониц Леонхашарта и, захохотав, падаю с кровати на мягкий-мягкий белый ковер. Ворс такой длинный, нежный. Из ковра вырастают облачные барашки и, глядя на меня, нежно блеют, словно колокольчики звенят.

— Юмаат, а Юма-а-ат, — зову я, но она молчит. — Где моя Саламандра?

— Молчи о ней, а то Леонхашарт ее уничтожит, — шепчет Юмаат из-под кровати, хотя я по-прежнему ее там не вижу. — Потом отдам ее, в лаборатории она в безопасности, никто ее без меня не тронет.

— Ну раз так… — На меня снова накатывает веселье. Я раскидываю руки в стороны и начинаю махать ими вверх-вниз, словно рисуя себе крылья на снегу, потому что коврик мягкий и пушистый, словно снег, а барашки блеют-звенят.

Не хватает только Леонхашарта. На ощупь прикольнее его мягкого коврика только он сам, так бы снова и гладила выпуклости мышц, это же умиротворяет, как раскрашивание мандал, только лучше: этакая демоническая антистресс-терапия, и мне она прямо срочно нужна… Так зачем дело встало?

Переворачиваюсь. Коврик на глазах растет, ворсинки колышутся, шепчут: «Полежи на нас, полежи». Но меня так просто не проведешь! Я поднимаюсь на четвереньки, потом и вовсе выпрямляюсь:

— Леонхаша-а-арт! Ты где?!

Молчит. Ну, ничего, от меня никуда не денется.

— Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать, мой львеночек!

* * *

Ледяной душ остужает тело Леонхашарта, но разум его просто кипит: слишком соблазнительна Анастасия, надо договориться с Уршем, надо позаботиться об Анастасии, надо проверить, что там было за покушение, о котором рассказала Юмаат, надо не придушить Юмаат и Анастасия такая… наконец-то обращающая на него внимание. В его доме… Есть от чего разволноваться.

«Надеюсь, Анастасия будет помнить все происходящее», — Леонхашарт выключает воду.