Отборная попаданка архидемона 3

Шаакаран останавливается на входе и, проморгавшись, оглядывается: зал довольно велик, но разделён каменными стенами, образующими что-то вроде лабиринта между передней частью с почти пустым сейчас рынком и задней частью с выходами во внутренние пещеры. В каменных башнях-колоннах стоят дозорные. Сияющие трубы ламп под потолком забраны металлическими сетками.

– Мрачненько, – констатирует Шаакаран и приглядывается к броне дозорных, простой тёмной одежде торговок на краю рынка. Неожиданно для себя он почти рад, что в его броне теперь нет блестящих украшений. Конечно, она от этого сильно проигрывает с эстетической точки зрения, но тут подобные изыски явно не в моде.

– Инструкцию помнишь? – уточняет Манакриза обречённо.

– Да.

– Тогда вперёд, – она делает шаг.

Затем ещё и ещё, постепенно ускоряясь.

Торговки и охранники внимательно на неё смотрят. На гребни разделяющих пещеру стен взбираются дети и с любопытством следят за прибывшими.

Улыбнувшись, Шаакаран машет малышам, но те хмуро-настороженны. Один грозно щурится, хотя в исполнении ребёнка это почти комично. Даже девочки смотрят на Шаакарана недобро.

– Они похожи на тебя, – бормочет он, подбираясь ближе к Манакризе.

– На пятки не наступай, – ворчит она.

Все молчат: и стражники, и дети.

Следующий зал почти весь состоит из тренировочных площадок. Здесь не только охранники и дети, здесь – подростки. Они молча провожают пришельцев взглядом. У Манакризы каменеют от напряжения скулы, а вот ноздри наоборот трепещут, когда она втягивает воздух родного дома, пропахший потом и озоном очистительных установок.

– М-м, – Шаакаран едва сдерживает хвост, готовый метаться под плащом из стороны в сторону. – А ты уверена, что нам стоит сюда идти?

– Да, – цедит Манакриза.

Ему здесь неуютно, шерсть так и норовит встать дыбом от холодно-настороженных взглядов местных жителей, и, откровенно говоря, Шаакарану начинает казаться, что ожидание на перевале в одном из тоннелей было хорошей идеей.

Но ситуацию назад уже не переиграешь. Он оглядывается: за ними идут дети. Эти ужасно серьёзные дети, хмурящиеся в ответ на улыбки и приветливое махание рукой. И теперь, когда дети не прячутся за каменными стенами, видно, что все они вооружены как минимум ножами. Некоторые – пращой и даже маленькими арбалетами.

Страшные дети…

– Мы ведь здесь ненадолго, да? – уточняет Шаакаран беспокойно. – Ненадолго, да?

Манакриза молча идёт дальше. Мимо тренировочных полигонов. Через очередной защитный тоннель. Мимо домов в следующей пещере, через посты охраны.

Идущий за ней по пятам Шаакаран чувствует, что она всё больше напрягается. Даже запах её меняется. Он всё такой же пьянящий, но резче, жёстче, опаснее – до шерсти дыбом на загривке, до дрожи в хвосте.

Едва они вступают в следующий зал, Шаакаран сразу понимает: это центр поселения и самые главные соклановцы Манакризы здесь.

Пещера освещена. Вдоль стен выстроились кадки с деревьями и статуи воинов. В центре – выточенный из скальной породы дом, соединяющий пол и потолок, покрытый трубами светильников.

Это центральное здание внешне совершенно простое – квадрат со ступенями с каждой стороны.

И на этих ступенях у входа стоит десяток воинов. Мужчины и женщины в возрасте, но все крепкие, дышащие силой и уверенностью, с короткими широкими мечами на бёдрах, с пистолетами в ножнах. Все они кажутся почти равнодушными в своей серьёзности.

А за зданием, выглядывая из-за его углов, собираются остальные жители Эл-Имани. И вот они – они смотрят на Манакризу с любопытством, настороженностью, а кое-кто – с ужасом и гневом.

В пяти шагах от занявших лестницу воителей Манакриза опускается на колено. Нервно дёргающий хвостом Шаакаран просто не знает, куда себя деть: негоже демону преклонять колени перед людьми, но… но…

Манакриза склоняет голову:

– Сильнейшие, я хочу заявить о предательстве.

– Мы выслушаем тебя, воительница, в круге сильнейших, – отвечает мужчина с исполосованной шрамами щекой. – Войди и поведай всё, что желаешь сказать, и пусть сердце твоё будет чистым, а слова правдивыми, иначе придётся поплатиться за свои слова.

– О чём это они? – тревожно бормочет Шаакаран.

– Моё сердце чисто, а слова правдивы, – обещает Манакриза и, выпрямившись, направляется к входу в здание для заседания сильнейших.

Шаакаран неуверенно переминается с ноги на ногу. Хотя Манакриза предупреждала его о том, что ей придётся войти одной, а ему остаться снаружи, Шаакаран не ожидал, что при этом его будут окружать мускулистые люди с мрачными лицами и кучей оружия.

Об оружии Манакриза его не предупредила.

Хотя по поводу того, что все будут жутко мрачными – да, предупреждала. Но от этого Шаакарану не легче: недооценил он степень их мрачности и даже кровожадности.

И пока оглядывает тех, с кем ему тут стоять ещё неизвестно сколько времени, Манакриза скрывается в доме, а за ней заходят и остальные сильнейшие.

Двери за ними закрываются.