Отчаянное путешествие

Сперва я попробовал сделать это одним рывком, но едва сдвинул акулу с места — ведь она весила сотни фунтов. Тогда я привязал грота-фал к остроге, вонзил ее в жабры акулы и, подтягивая дюйм за дюймом огромную тушу, с трудом втащил ее через транец на палубу. Какое чудовище! Голова лежала в кокпите, а хвост свешивался за корму. Туловище еще заметно вздрагивало. Взяв топор, я несколько раз всадил его в спину акуле, пока она не замерла в неподвижности. Кровь фонтаном окатила меня.

Внезапно огромное туловище пришло в движение. Перепуганные котята ринулись на нос. Я поглядел им вслед. Раздался громкий треск — и румпель, обломанный у ахтерштевня, упал в море.

На яхте начался разгром. Гигантская акула ожила и перешла в нападение. Могучими ударами хвоста и головы она сбила меня с ног и чуть не сбросила за борт.

Хвост действовал подобно огромному молоту, разбивая, сплющивая и сметая все вокруг. Бак с горючим был смят в одно мгновение, другой медный бак сплющился в лепешку, и содержимое его потекло в трюм. Охваченный страхом, я прижался к поручням. Комингс кокпита зашатался, затрещал и повалился в мою сторону, — не успей я пригнуться, он мог бы меня искалечить.

Тем временем крышка люка свалилась в каюту, послышался треск заднего бортового иллюминатора. Настил кокпита мог рухнуть в любую секунду. «Язычник» прыгал по воде, словно под ударами чьих-то гигантских кулаков.

Я подобрался как можно ближе к чудовищу и всадил топор ему в спину. Акула снова стала яростно извиваться. Переборка между кокпитом и машинным отделением треснула, настил обрушился, канистры с бензином покатились в машинное отделение, голова акулы почти коснулась мотора. Подскочив к ней, я снова и снова вонзал топор в ее тушу.

Разрушение продолжалось. «Язычник» разваливался на моих глазах. Я работал топором, словно обезумевший лесоруб, на голове и на спине акулы образовались уже зияющие раны, спинной плавник был срублен почти до основания. Но акула не унималась. Я боялся, что она проломит палубу или повредит мачту. Я рубил и рубил без передышки, отчаявшийся, весь перепачканный кровью.

Акула головой угодила в мотор, выбила свечи и порвала провода. Потом она перевернулась, легла прямо на гребной вал и несколькими ударами погнула его. Теперь я опасался, что она пробьет борт. Я лег на бок как раз над мотором, изловчился, топором раздробил ей нижнюю челюсть и распорол брюхо.

Акула судорожно дернулась. Я продолжал наносить смертоносные удары, вышиб ей глаз, разрубил туловище от жабер до остатков спинного плавника, но хвост по-прежнему рассекал воздух, подобно хлысту.

Я подполз ближе, чтобы ударить наверняка, и лег поудобнее, собирая все силы. Теперь я нацелился в рыло, которое считал ахиллесовой пятой акулы, и раздробил его до самых верхних зубов. Акула все еще отчаянно билась. Тогда я придвинулся почти вплотную и всадил топор ей в брюхо, чтобы поразить жизненно важные органы.

Я выбился из сил и едва попадал топором в акулу. Но неожиданно все кончилось: широко разинув пасть, она вдруг замерла. Я долго лежал рядом с акулой, надеясь, что она больше не оживет, так как иначе она бы придавила меня, а я не смог бы пошевельнуться. Все вокруг было переломано и залито кровью, я тоже был весь в запекшейся крови.

Прежде чем выбросить изуродованную тушу за борт, мне пришлось заняться другими делами. Нужно было выкачать из трюма не один галлон бензина, кислоты, пролитой из аккумуляторов, и крови. Затем я вымыл палубу, каюту, борта и внутреннюю обшивку. И наконец убрал обломки, сложив их в каюте.

Кокпит превратился в зияющую дыру. Посреди нее голодные котята громко мяукали на туше акулы, жадно поводя усами. Я отрезал им порядочный кусок мяса и бросил его на крышку переднего люка.

Вскрыв желудок хищницы, я нашел там целую коллекцию — останки жертв, послуживших ей пищей. Там были два кальмара, большая макрель, множество уже почти переваренной мелюзги, еще одна макрель, на которую я и поймал акулу, несколько костей и кусков мяса, вырванных, очевидно, из тела какой-то крупной рыбы.

После столь упорной борьбы челюсти акулы приобрели в моих глазах особую ценность. Отрубив голову хищницы, я вымыл и вычистил ее желтые ужасные зубы.

Чтобы перебросить через борт тушу акулы, я разрубил ее надвое, но и после этого мне пришлось напрячь все свои силы. Ну а что касается повреждений, то ремонт кормы отнял у меня более двух недель. К усвоенным мною правилам прибавилось еще одно: никогда не втаскивать акулу на борт.

Мотор совершенно вышел из строя, и починить его можно было, лишь вернувшись в Панаму. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что должен был вернуться в Бальбоа и отдать его в ремонтную мастерскую. Благодаря этому я в конечном счете выиграл бы время. Тогда мое путешествие через Тихий океан было бы не только более быстрым, но и более спокойным и скучным.