Отчаянные

Виктор Степанович пристально посмотрел на меня. В его глазах я прочитал приговор своей карьере. Я уже успел насолить Пауку, физиономию ему малость поправил, а теперь еще открытая угроза его персоне, исходящая от меня. Это он мне вовек не простит. Так что, как бы ситуация не повернулась, мне в СББ больше не работать. И мечтать о том, что я когда-нибудь встану у руля конторы, заменив шефа, не стоит. Паук меня со свету сживет, если я останусь в ведомстве. Получается, Виктор Степанович решил меня в размен отправить. Обидно до чертиков. Такой подлянки я от него не ожидал. Хотя, с другой стороны, был ли у него выбор? Я итак увяз во всем этом дерьме по уши. Нового человека под гнев Паука подставлять нецелесообразно. Есть вероятность потери двух фигур. Тут Степаныча понять можно. Дружба дружбой, но интересы конторы превыше всего.

Я не долго колебался. По сути у меня и выбора-то не было. Я эту кашу заварил, мне и хлебать сполна. Выдайте мне ложку побольше. К тому же хотел я посмотреть в холеное наглое лицо Паука, когда буду перед ним пасьянс обвинений раскладывать. А еще я очень хотел спросить у него, зачем он Фомича в расход отправил. Чем ему наш добрый запойный аналитик помешал? Думать о том, что буду делать, получив волчий билет в СББ, не хотелось. Перейду на нелегальное положение, как Кибур. Стану диссидентом. А что? Чем не карьера?

Виктор Степанович видел всю глубину моей душевной борьбы. У меня все чувства на лице отражались. Но с ответом не торопил. Сидел и выжидал.

– Хорошо. Я пойду к Пауку. У меня к этому гаду свои счеты, – наконец огласил я свое решение.

Виктор Степанович просветлел лицом и радостно потер руки.

– Я договорюсь с Пауком о времени и месте. Ардов, будь готов в любое время. Хоть ночью тебя подниму. Доказательств у нас нет. Но в твои способности я верю.

– А что будет с нашими друзьями Кибуром и Сигурдом? – спросил я.

– Ярогор за кражу Горна спасибо не скажет. Я попробую с ним договориться. А то пока выходит кисло. Мы ради того, чтобы спасти один опасный артефакт, отдали другой. Размен получается. Причем со всех сторон невыгодный. Впрочем, Ардов, теперь это не твоя забота. Горном будут заниматься другие специалисты.

Виктор Степанович затушил окурок о дно пепельницы и потянулся за новой сигаретой.

– На этом совещание закончено. Все свободны. Ардов, задержись на пару слов.

Один за другим сотрудники СББ покинули кабинет шефа. Только Балу задержался на пороге, смерил меня сочувственным взглядом. Он хотел остаться, но перечить Виктору Степановичу не осмелился. Когда за ним закрылась дверь, шеф пристально посмотрел на меня и спросил:

– Ты понимаешь, на что идешь?

– Я не маленький мальчик, Виктор Степанович, умею трезво оценить ситуацию, – сказал я, как отрезал.

– Это хорошо. А я-то, старый дурак, надеялся, что максимум через год выйду в отставку и буду рыбу на даче ловить, но, видно, не судьба. Придется и дальше тащить груз. Мне жаль, Ардов.

– Виктор Степанович, такое чувство, что вы меня хороните. Не рановато ли. Мы еще посражаемся. Так что не расстраивайтесь. У нас нет выбора. К тому же и на гражданке люди живут.

Я поднялся и направился на выход.

За дверями меня ждал Балу.

– Сема, я с тобой. Вот что хочешь делай, но я тебя не оставлю. Эту гниду мы должны вдвоем к ногтю прижать. Так что куда ты, туда и я.

– Балу, ты, конечно, редкостной души человек. Но Паук нас не простит. Мстить будет. Так что лучше держись от меня подальше. Эту часть партии я доиграю сам, – попытался уберечь я друга, но какой там. Разве станет он меня слушать.

– Ты, Сема, не глупи. Я сказал, тебя не брошу, значит, не брошу. И никуда ты от меня не денешься, вместе к Пауку пойдем.

Я ничего не успел ответить. Вдруг как из-под земли перед нами вырос Барт.

– Виктор Степанович просил передать, чтобы вы ждали в офисе. Переговоры с Пауком могут случиться с минуты на минуту. Нет времени на переезды. Вам выделены гостевые апартаменты. Отдыхайте, пока. Будет что-то нужно, звоните. А пока следуйте за мной.

Барт не уставал меня удивлять. Пока я работал в конторе, был свой человек, радушный, рубаха-парень. А как я нелегальное положение перешел, его как будто подменили. Не человек, а функция. Ледяная статуя и то больше чувств испытывает, чем он. Впрочем, что я хочу. Бартоломью Фриц Об ИН Баун и не человек вовсе, а ровенец, а у них не все как у людей. У них морально-этическая система ценностей сложнее, чем все философские учения землян вместе взятые.

Барт проводил нас до гостевых апартаментов (не знал, что у нас в конторе такие имеются) и удалился. А мы с Балу решили вздремнуть. Когда еще у нас выпадет свободное время.

ГЛАВА 55

Ждать пришлось не долго. Мы толком отдохнуть и не успели. Только я подушку на диване придавил, как вездесущий Барт уже теребил меня за плечо с заговорщицким видом.

– Виктор Степанович к себе требует, – прошептал он.

– Да что это за несправедливость жизни такая. Поспать не дают, – разворчался Балу.

Но приказ шефа мы оспаривать не стали. Собрались и пошли.

Шеф восседал в кабинете так, словно и не уходил никуда.