Отчаянный разум

Дима двинулся к парнишке, но Макс остановил его, приложив ладонь к груди.

– Ты что больной? – обратился Макс к тихоне, и Кир отчего-то поднял голову.

Макс нахмурился, стараясь всмотреться в бледное лицо мальчишки. Ровные, некогда нежные черты лица были прикрыты мрачной маской. Ничем не примечательный мальчик, казалось, был наполнен всеобщей болью этого места.

Максу захотелось подойти и вытрясти всю эту дурость, чтобы понял – все здесь чувствуют это, а кто-то даже кое-что похуже, но жизнь продолжает идти вперёд.

Когда Кирилл держал перед ним усталый взгляд, желание каких-либо действий испарилось. В мутных карих глазах виднелась вселенская пустота. Ребёнок, который даже после потери семьи должен хоть немного надеяться на лучшее, будто потух, как фитиль в опустевшей керосиновой лампе.

Ещё ничего прежде так не пугало Макса.

– Да что ты пристал к этому хлюпику! – воскликнул Дима, разорвав зрительный контакт Макса с опустевшими глазами, напротив, затем подошёл к мальчишке, что сжимал дрожащую вилку и попытался выудить из него хоть слово.

– Ты язык проглотил? Тебе задали вопрос!

– Да он, наверное, псих! – подхватил Рома, который до этого момента тихо наблюдал за происходящим. – По мамочке до сих пор страдает. Эй! – он ударил ботинком по той же железной ножке. – Отвечай, придурок!

– Заткнись. – сказал Макс, почувствовав дух беспредела. Он знал, как иногда чешется душонка по ситуациям, в которых страдает очередной слабак. Просто так, ради веселья.

Рома уже на пару с Димой направлялись к мальчишке кривой возмущённой и до неприличия наглой походкой. Он разглядел злобные ухмылки на их лицах.

– Хватит!

Одного голоса хватило Максу, чтобы пригвоздить ноги приятелей к полу. Всегда хватало.

– Не трогайте!

– Это почему? – Рома снова повернулся к Кириллу с противной ухмылкой на губах. – Мы просто хотели поднять парню настроение.

– Я сказал не трогать его! – отрезал Макс, заглушив голоса детей, сидящих рядом, которые моментально замерли, и даже сжали шеи.

Парни промолчали. В их взглядах читалось разочарование, означающее конец веселью. Но ослушаться не могли. Слишком хорошо знали Макса. У него не было друзей, а лишь те, кто хочет быть тут волком. Не было и тех, кого он когда-либо жалел. Все понимали – у Макса на всё есть причина, и не дай Бог кому-то помешать его планам. Все смельчаки, что пытались это сделать, получали сполна.

– Да не нужен нам этот нытик. – фыркнул Дима.

Кирилл отдалённо слушал окружающие его голоса и продолжал ковырять еду, гоняя в голове мутные мысли.

Нужно есть… Нужно… а зачем? Еда всё равно не принесёт никакой пользы.

Приятели Макса медленно двинулись к выходу.

– Не бойся. Тебя тут никто не тронет. Обещаю. – сказал Макс, когда его друзья достаточно удалились, и сжал хрупкое плечо, чуть наклонившись к парнишке. – Поешь, ладно?

Последняя попытка оказалась такой же бесполезной, как и предыдущие. Максу осталось только глубоко вздохнуть, и сделать единственное, что сейчас нужно бедняге – оставить его в покое.

А ему ничего не было нужно. Чёрная полоса его жизни сгустилась, и нависла над этой столовой, погрузив на его плечи непосильную ношу, будто вся тяжесть мира нависла над ним одним.

Кирилл медленно опустил под стол блестящий нож. Дрогнула рука и острый металл врезался в хрупкую белую кожу. Провёл крайнюю черту его жизни. Боль ощущалась лишь вдалеке, с каким-то сверхъестественным опозданием. Брызнули алые капли, словно искры, выскакивающие из костра его догорающей жизни. Ручейки полились по рукам, по тёмной ткани джинсов, по белым кедам, образуя на светлом полу растущую лужу.

Отголоски унывающей души вдруг запротестовали, ударяя адреналином в голову. В грудь, словно меткий выстрел вонзился страх, что нарастал, провозглашая один неумолимый факт – поздно. И зачем чувства просыпаются в нас так не вовремя?

Успокаивали только слова, что Кирилл пытался до последнего удержать в голове: «Скоро всё закончится!» Он упал на пол, не чувствуя собственные ноги и руки.

Громкий, пронзительный девичий крик, и Макс, резко развернувшись бежит обратно. Заглядывает в столовую и ноги уже стремглав несут его к мальчишке. Ступор на несколько секунд остановил его перед дрожащим телом. Плач, крики, поражённые вздохи пронзили огромную комнату, и раскололи воздух на острые осколки. Анна Петровна с жутким испуганным криком и стуком каблуков подбежала к ребёнку.