Отчет 1…и принцессу в нагрузку

Тело сорвалось реализовывать мой план – переносить ее тело под поток влаги. Я захотел, чтобы она напилась, и ее тело стало пить, и я почувствовал, что Эрма начала разрастаться, как и я. Я понял, что у нее все будет хорошо, и стал расти дальше.

Вырастя примерно до километра, я увидел десяток тел в черном, медленно и трусливо крадущихся по нашим следам. Хмыкнув, но не телом, а так, от чего вздрогнули не только трупоеды, но и кони и Эрма, я двину свое тело. Подобрав топор, оно унеслось в обход.

Пока оно быстрым легким галопом оббегало широкий крюк, передний трупоед заехал на бархан, у которого лежали кони, и выглянул из-за верхушки.

Я уменьшился, потому что мне стало интересно, что он увидел. А он увидел, как Эрма, зашевелившись в луже крови, попыталась сесть, упала, придавленная кольчугой и с рычанием стала ее стягивать.

Я уменьшился еще, сосредоточившись на переднем. Он взмахом подозвал остальных и махнул рукой, останавливая их и выжидая.

Мое тело, легкое и стремительное, подкралось и встало в сотне шагов за их спинами. Собравшись вместе, они резко поднялись на бархан и ринулись вниз. Тело мое рванулось за ними, и быть телом стало интересней, чем быть большим.

Наслаждаясь свистом ветра в ушах, я выбежал на верхушку бархана и выплеснув ярость яростным криком, прыгнул на правый край цепи трупоедов. Ярость и сила, переполнявшие тело до дрожи рук и ног, швырнули тело в гигантский прыжок, обрушивший меня и стремительный взмах топора на двух крайних.

Разбрасывая кровь, верхние половинки туловищ полетели вверх, а я уже прыгнул на следующего, выставившего в мою сторону меч. Меч царапнул по груди, Крыло легко прошло сквозь шею. Фонтан крови, оттолкнув голову с разинутым в крике ртом, окатил меня, а ноги, коснувшись земли, толкнули меня в очередной прыжок.

Еще один. Еще. Лезвия, царапающие грудь и руки, легкое чмокание Крыла, струи крови, хрипы, ржание лошадей.

Седьмой труп. Я приземляюсь на песок, а на меня, вспоров горло седьмому, падает залитое кровью тело с ножами в руках.

Эрма.

Отбросив топор, я поймал ее запястья и повалил на песок.

Волна тепла, толкнувшаяся в меня от прикосновения к ее холодному телу, легонько ударилась в живот. В животе лопнуло, потекло, ударило в голову желание. Я захотел ее, забыв обо всем, кроме нее, ее липкого от крови тела, в которое мне захотелось вмяться, просочиться, став им.

С рыком я впился в ее соленые от крови губы. Мой язык коснулся ее. Она выпустила ножи и сорвала с меня остатки одежды, потом резко притянула к себе. Мой член, почувствовав свободу, налился кровью, чуть не лопаясь, и чтобы он не лопнул, я поспешил его сдавить. Я вошел в нее стремительным ударом. Вдохнул ее первый стон, а потом мои губы стали терзать жадно подставляемое под них горло, руки – ягодицы, бедра, спину, грудь. Ее руки, прижав меня, скребли спину, раздирая ее в кровь.

Мы сплелись в клубок, стонущий, рычащий, где кровь, наша и чужая, смешивалась и капала, стекала, размазывалась. Не было ничего, только мы, частый грохот сердец, извивающиеся тела, стоны, кусающие зубы, царапающие и мнущие руки, дрожащий от напряжения член и брызгающее соком влагалище.

Страсть, наполняя, стала раздувать, и мы опять стали расти. Мы становились больше, больше, больше, чем тела и став на мгновение одним, мы кончили, резко вернувшись в тела. Удар, прокатившись от члена, захлестнул низ живота, усилился, остановив сердце ударил в голову, частично вырвался наружу криком, который сплелся с киком Эрмы, и уронил меня в черноту, заполненную сиянием мириадов разноцветных искр.

Вам ничем не надо управлять. Вам просто надо говорить, что делать. Инструкция к стратегической игре.

Проснулся я от неритмичного хлопающего звука.

Хлоп. Хлоп-хлоп. Хлоп. Хлоп-хлоп-хлоп. Пауза. Хлоп.

Потом я почувствовал тело. В первый момент, не совсем проснувшись, я подумал, что оно болит. Потом я проснулся окончательно и понял, что если назвать это болью то потом и трехнедельный запор можно будет назвать «небольшими проблемами с кишечником».

Мышцы ныли все. Жевательные на макушке, челюстные, лицевые, шейные, плечевые, ручные, спинные, ягодичные, ножные. Порезы и царапины на груди болели, пылали, дымились, наполняя воздух дымом.

Я заскрежетал зубами, отгоняя боль, и принюхался. Дым был, не моего горелого мяса, я нормального стойбища – дерево костров, жареное мясо, специи. Дымы были сбиты в коктейль с запахами пары сотен лошадей, собак, людей. Дополняя запах в воздухе висел приглушенный гул, издаваемый всей этой живностью.

Стоп.

А почему приглушенные? И почему кочевье показалось мне обычным? И вообще, откуда оно взялось?

У меня были догадки и я откуда-то знал, что они совершенно правильные. Догадки валялись в памяти где-то между инстинктом размножения и воспоминаниями о пьянках. Но я хотел не догадок с таким сомнительным соседством, а ответов. А ответы можно было получить, осмотревшись.