Отдам осла в хорошие руки

— Токо так! — подтверждает бесстрашный красавец капитан Токо-так.

Этим капитанам на ушко — мол, ребята… эт самое… ну это… вы чо в самом деле? Это ж важного лица лес…

— Тю! — отмахиваются капитаны. — Подумаешь, нам все равно. Вор он, это ваше важное лицо, а вор должен, сами знаете что! И где!

А им опять по-хорошему — он не вор, ребята, он премьер-министр.

— Ну так тем более, — отвечают капитаны, — наше дело — служба государева, ясно вам?

Нет, ну правда, вот вы бы что сказали, если бы вам велели пропустить за границу наш родной многовековой убиенный лес в пользу одного махинатора и его семьи? Если бы меня спросили, что я думаю по этому поводу, я бы ответила! Я бы, знаете, как ответила бы?! А вот так:

— Ну ничего себе!!!

Токо так!

Думаю, и ваша реакция была бы такая же, а может, и поперченей. Ну, типа…

Словом, Павлик оформил себе официальный визит, якобы в наши неспокойные края, а на самом деле ехал бревна свои из таможни вызволять. Стырил их где-то и ехал впаривать соседней державе. А из соседней державы тоже премьер мчится к границе, подпрыгивает, топчется, переминается с той стороны шлагбаума, шею тянет, не терпится ему побыстрее наше национальное богатство получить, перепродать еще какой-нибудь державе, а если конкретно, то нам же обратно, но втридорога и слупить дивиденды…

Да, едет Павлик к нам, а тут аврал — дорожки красные раскатывают, бумаги складывают, поросят молочных режут, мостовые купают, кусты вдоль дороги подстригают, бордюры белят…

Явился не запылился, великий комбинатор.

Заметьте, венценосные особы из Румынии из династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов в одной карете поместились, когда к нам ехали; Пушкин Александр Сергеевич, кто если вдруг не знает, это великий русский поэт — вообще в пыльном шарабане почтовом проезжал; Карбышев, да, тот самый военный инженер Карбышев, он у нас много чего построил в молодости, вообще верхом ездил, а Павлик, потомственный крестьянин из села Карповка, со свитой явился многочисленной… Такой кортеж — куда там королеве Великобритании! Павлик ее уже заранее победил и переплюнул, даже если она к нам и соберется, Елизавета вторая… (А что, Ваше Величество, подумайте, мы после Павлика даже инопланетян принять можем, ничего не страшно.)

Мчится кортеж по дороге — конца не видно: автобусы с прессой, автобусы с артистами, машины сопровождающих, спецавтомобиль с личным врачом, оборудованием и целой бригадой, которая еду Павлика, кесаря нашего, будет пробовать, автобус с премьерскими шмотками на разную погоду, автобусы актива области, а впереди всех грузовик с песком. Нет, ну вообще, Павлик, сдурел, кому он нужен?! Это ж как надо не доверять нашему гостеприимству. Вот этот вот грузовик обидел нас всех больше всего. А впереди машины Павлика охрана бежит, как татарва неисчислимая. И так их много, крепкие, выносливые. Эх, пацаны! Вас бы на поля — две недели угробили на подготовку этого приема, чтоб ваш хозяин свои манатки на таможне выручал, пшеница вот падает вся, приезжают тут всякие!

Они все разбежались, смотреть, откуда Павлику может грозить опасность, и нашли — из старого магазина напротив площади, где запланировано с народом встречаться, там, на чердаке, слуховые окна. Ночью нашли завмага, приволокли полудохлого от страха в магазин, еще полночи искали ключ от чердака, на чердак влез один из охраны и там сидел на протяжении всего визита. А завмагу велели хранить молчание. И тот во время встречи стоял у магазина бледный и таинственный, как разведчик Абель, чрезвычайно гордый от возложенной на него миссии хранения государственной тайны о том, что на чердаке скрюченный ниндзя из премьерской охраны сидит с мышами и подсматривает…

Кстати, если бы Павлик умел читать знаки или в его кортеже был хоть самый завалященький Глоба, то он бы не мешкая поторопился отсюда слинять, не дожидаясь рассвета. Но он целеустремленно ехал окончательно терять у нас свое доброе, но уже изрядно подпорченное имя. И потерял.

Словом, приехали в ближайшее село, оно практически на самой таможне стоит, и с центральной площади как раз вагоны с лесом видны как на ладони…

И Павлик старался быть приятным, но у него плохо получалось. Знакомо как-то посверкивая очочками, вякнул, мол, здравствуй, мой народ!!! А народ скептически в ответ:

— Ну?

Павлик растерялся — что «ну»?! что «ну»?! Величавый такой, царственный, куда там королям, галстучек пальцами приглаживает, стоит колбасой, с носков на пятки качается. Нервно.

Актив областной с дополнительным воодушевлением подпрыгивает, башкой кивает, улыбается, народ взбадривает, а народ местный, он у нас с достоинством, знает, кто всех этих ребят кормит, не особо себя утруждает приветливостью.

— Мерси, — говорят, — мы и не таким отказывали…