Отделенные

Эльфа они, скорее всего, никогда в жизни не видели. И Фар их понимал. Он сам долго таращился на остроухую компанию, которую впервые увидел в Зандерате. Высокие, тонкие Дети Леса казались ему невероятно сказочными. Но ровно до тех пор, пока один из них не обругал служку, пролившего ему на ноги эль. Да еще в таких выражениях… Это сейчас Фар ко всему привычен, а тогда его уши оказались не готовы к подобному насилию. И очарование волшебными созданиями сразу пропало.

После, уже поработав и с эльфами, и на них, Фар пришел к выводу, что они просто сказочно несказочные. Хотя сталкиваться с ними по делу ему приходилось нечасто. Нет, эльфы не считались прямо редкостью в людских городах, но и многочисленными там тоже не были. Говорили, лет сто назад они чаще вылезали из своего Светлого Леса, но утверждать такое могли, наверное, только какие-нибудь книжные черви.

Вешкинцы одаривали Мильхэ восхищенно-удивленными взглядами, подходили к ней, не замечая холод, который ледяная ведьма чуть ли не буквально источала вокруг себя.

По мнению Фаргрена, Мильхэ была блеклой. Блеклой и ледяной. Даже цвет глаз не мог исправить первое – к бирюзе примешивался серый агат. Но волосы были красивые. Будто множество серебряных тонких травинок. Интересно, как они выглядят распущенными? Эльфийка заплетала волосы, украшая их шестью резными кольцами из непонятного материала. Получалась толстая и длинная – до пояса – коса.

«Как у матери». – Фар внезапно ощутил ледяной укол в сердце.

Она тоже носила длинную и толстую косу, которую отказывалась стричь, даже обзаведясь четырьмя детьми. Конечно же, волосы у матери были не цвета серебра, а черные. Фаргрен помнил, как она позволяла маленькому ему заплетать тяжелые пряди. Иногда он украшал их цветами, а отец прятал в усы улыбку, заставая их за этим занятием.

«На кого похожа Ирма?» – подумал Фар, забыв, что загадочное нашествие Тварей оставляло слишком мало надежд.

Если поход до колодца показался долгим, то от обратного пути Фаргрен чуть ли не выл. Ему давно хотелось есть, и даже не есть, а жрать. Но ведьме приспичило всех лечить. Причем делала она это все с тем же холодным выражением лица, которое, вообще-то, лекарю не подходит по характеру профессии. Ведьма слегка оттаяла, только когда осматривала беременную женщину. С ней Мильхэ провозилась дольше всех.

«И в ледяных равнинах скрывается доброе сердце», – подумал Фаргрен, слегка удивляясь своим литературным талантам.

Вчетвером они втихаря напридумывали для эльфийки кучу разных сравнений – от литературных до не очень. Не от злобы. Просто не могли удержаться от шуток. Особенно близнецы. Хотя понимали, что напарнице эти шутки могут показаться не очень-то и добрыми, даже обидными, поэтому старались, чтобы она их не слышала.

Когда Фаргрен и Мильхэ, наконец, добрались до своего убежища, он уже был готов сожрать хоть богомола. Селяне принесли им похлебку и хлеб. Делиться они не сильно торопились, но Рейт смог их уболтать – его таланты, кажется, не действовали только на Тварей. И на ледяную ведьму.

– Давай, выкладывай все об этих жуках, – сказал он ей, жуя не самую свежую краюху.

Мильхэ ответила не сразу. Она сидела и теребила в руках уголок плаща. Нет, все же находиться под землей ей по-прежнему не нравилось.

– Опасны они больше ройностью. Где-то рядом должна быть матка. Скорее всего, вчера она с роем прилетела на закате. Днем здесь, наверное, только Твари-разведчики. Думаю, они готовят новое гнездо, хотят отделиться от старого роя.

Последние слова, кажется, ошеломили даже краюху, которая вывалилась из пальцев Рейта.

– Хочешь сказать, где-то есть рой больше этого? – переспросил Лорин.

– Думаю, да. Надо убить матку, тогда они не станут искать новое гнездо, – продолжила Мильхэ, глядя на потрясенных товарищей. – Впрочем, я уже ни в чем не уверена. Гнездо Тварей вне Чащ – это просто невероятно.

– И как ее убить, матку эту… – сказал Фаргрен и покачал головой. – А в старом рое, получается, тоже есть матка. И еще больше богомолов, надо полагать.

– Я думаю, – подал голос Геррет, – стоит проверить, правда ли эта штука привлекает Тварей. Можно окружить ее щитом, чтобы ограничить действие, и посмотреть, прилетят ли богомолы.

– А мантикоры? – напомнил Лорин. – С чего они вместе с этими жуками?

– Видимо, тоже из-за этого. – Геррет посмотрел на пирамидку, в убогом подземелье казавшуюся чужеродной.

Чужой, странной и зловещей. Мерцание ее было совсем незаметным при свете.

– И вы оба не почувствовали этого, когда мы пришли в деревню? – спросил Рейт.

– Некоторые вещи можно найти, только когда знаешь, что искать, – буркнул Геррет, сердито сверкнув глазами.

– Ладно, ладно. – Рейт примирительно поднял руки. – Значит, ждем и смотрим, будет ли рой здесь вечером.

На том и порешили.

После обеда они сделали вылазку на поверхность. Наемничья память, будто девичья – о том, как чуть не сдохли, забывают почти сразу. А в их случае это было очень давно, аж вчера.