Отдохновение миссис Мэшем

Что бы там ни говорил Профессор, думала она, а я все равно не понимаю, почему мне нельзя делать Народу подарки, тем более, что они-то мне их делают.

Она выяснила, что шелковые носовые платки лиллипуты разыграли по лотерее, поскольку материала в них хватило на платья всего для двадцати женщин. Прочие остались ни с чем.

Вот если бы я была богата, думала она, и могла бы позволить себе жить в каком-нибудь приличном маленьком коттедже, да еще имела бы немного денег, с каким удовольствием я бы их всех приодела! Мужчины получили бы у меня старинные костюмы наподобие тех, что носили их предки: синие кафтаны, желтенькие жилеточки, белые бриджи, шелковые чулки и крохотные шпаги! А женщины ходили бы в расшитых цветами платьях того же столетия, и я бы заказала для них экипажи, в которые они запрягали бы крыс, ну, если не экипажи, тогда портшезы, и так бы все было красиво и ярко – клумба да и только…

Увы, всех денег у Марии осталось три шиллинга девять с половиною пенсов. Их не хватало даже на приобретение носовых платков, потребных, чтобы приодеть остальных женщин.

Но зато, подумала она, воспрянув духом, я всегда могу стибрить для них что-нибудь у Стряпы. Допустим, старая кастрюлька с отломанной ручкой очень даже может им пригодиться, – воду, например, кипятить в хлеву. Надо бы подумать насчет всяких пришедших в негодность вещей, от которых людям пользы уже никакой, а для Народа они могут оказаться сокровищем: из старых зубных щеток получатся отличные метлы, из баночек от джема – бочки, да и пара унций соли с перцем лиллипутам не повредит, – им хватит надолго, а Стряпа такой пропажи и не заметит. А три шиллинга девять с половиной пенсов следует поберечь, чтобы купить на них какой-нибудь особенный подарок. Только какой?

Подарки, думала Мария, – снова начиная мерцать, ибо теперь она шла Каштановой аллеей, – бывают двух видов: либо полезные, либо красивые. Ах, как бы мне хотелось иметь порядочную сумму, скажем, целый фунт!

Подплывая на ялике к Отдохновению, она продолжала думать и в конце концов надумала следующее: в качестве полезного подарка можно бы купить им пару морских свинок, лиллипуты разводили бы их как рабочий скот или даже на мясо; а для украшения хороши рождественские открытки – не слюнявые, конечно, а вот те, на которых изображены корабли под парусами или заснеженные экипажи восемнадцатого века, вообще что-нибудь, знакомое Народу по этим его Анналам, – и хорошо бы еще вставить открытки в картонные рамочки, чтобы их можно было развесить по стенам зала советов. А в самой середине висел бы старинный портрет Императора, с его «австрийской» губой и в костюме покроя среднего между «азиатским» и «европейским». При свете тростниковых свечей, полагала Мария, выглядело бы все это очень величественно.

Тут ей пришла в голову еще одна мысль: Ой, да я же могу научить их выращивать картофель, как сэр Уолтер Рэли. На мои деньги можно купить кучу картофеля.

При появлении Марии Народ вздохнул с облегчением, – лиллипуты уже не чаяли дождаться ее.

Фрегат качался на водах озера, и как же прекрасен он был с раскрытыми в серебряном свете парусами! – матросы стояли все по местам и ожидали лишь гостью, чтобы выйти в поход.

Жаль, конечно, что Мария не могла подняться на борт фрегата, – всей длины в нем было едва ли пять футов. Впрочем, ей посоветовали встать в ялике, привязав его к лиственничному стволу, и смотреть оттуда, а Школьный Учитель вызвался побыть с ней, сидя в бочонке и объясняя все маневры корабля.

Шахматное озеро заросло настолько, что свободной от трав остались лишь самые глубокие места, лежащие вблизи его середины, ибо водоросли, не считая, конечно, ряски, в большинстве своем держатся корнями за дно и ниже определенной глубины расти не способны. В одной из таких бочаг, в самой просторной, как раз и обитала большая щука, а потому и фрегат устремился к этим широтам. По достижении назначенного места матросы спустили с носа насаженную на крюки наживку, после чего фрегат отошел под парусом к ближним кувшинкам, где и бросил якорь в глубоких водах. Крючки с наживкой сидели на сплетенных в восемь жил из конского волоса тросах, пропущенных сквозь носовые клюзы и намотанных на оснащенный тормозом барабан.

Фрегат едва успел встать на якорь, а бедная наживка не успела еще заснуть и билась, как наживке и полагается, когда послышался громкий всплеск и вода забурлила. Трос стал свободно отматываться и отматывался, пока Школьный Учитель возбужденно считал до десяти; затем приставленная к барабану команда включила сцепление и, торопливо вращая барабан, принялась выбирать трос, чтобы крюки вошли поглубже. После дюжины оборотов сцепление выключили, а тормоз включили.