Отдых не для слабонервных

– Я-то? – Мужичонка приосанился. – Теперь, конечно, я никто и звать меня никак, об меня всякая дрянь, извиняюсь за выражение, ноги может вытирать, а в прежние-то, советские времена я был – ого-го! Инженер-конструктор самой первой категории! Работал в самом что ни на есть секретном ящике под названием «Хризолит»! Мне сам товарищ Спиридонов руку пожимал и так мне прямо и говорил: без вас, Семечкин, изделие девяносто пять Бэ не пошло бы в серию! – Мужичонка испуганно прихлопнул рот ладонью и перешел на свистящий шепот: – Что же это я говорю! Зачем это я номер секретного изделия при посторонних разглашаю? А, хотя можно, по нему уже срок давности прошел! – Он тяжело вздохнул и продолжил: – Пока, значит, пахал, всем был нужен. И самому товарищу Спиридонову, и вообще всем. А потом началось… Этот, с ушами, прямо мне говорит: почему запасы спирта кота… катастрофически убывают, и исключительно за вашей подписью? – Алкаш оглядел своих слушателей, чтобы убедиться в их внимании, и продолжил с чувством: – А я ему на это возражаю: какое это имеет историческое значение в сравнении с изделием восемьдесят четыре Эс? Ежели бы не я, оно бы не полетело… то есть не поплыло… – Он снова прихлопнул рот, потом махнул рукой: – А, по этому изделию тоже срок давности закончился! В общем, я ему говорю: какое это имеет значение, если мне сам товарищ Спиридонов… и вообще, каждому творческому человеку положено иногда расслабляться, а запасы спирта – это дело десятое, тем более что и спирт-то так себе, технический, низкой степени очистки… А он, этот, который с ушами, подвел меня под увольнение, да еще по статье… – Мужичонка громко всхлипнул, вытер нос обтрепанным рукавом и продолжил: – С этой его статьей меня никуда брать не хотели, хоть я и инженер-конструктор самой что ни на есть второй категории. Так что пришлось мне без работы болтаться. Жена меня, правда, уговаривала – у меня тогда жена была, – так она меня уговаривала в нашу жилконтору пойти, по электрической части. У нее там знакомый работал. Но я ей так прямо и сказал: чтобы я, инженер-конструктор третьей категории, без которого изделие семьдесят шесть Е не дошло бы до заказчика, в жилконтору электриком… не дождетесь! – Он снова всхлипнул. – Ну, жена, конечно, ушла к тому своему знакомому из жилконторы, но для меня это так, тьфу! – Он сплюнул на пол. – Для меня важно, что я одержал эту… аморальную победу! Для меня важно, что я, техник-чертежник самого высшего разряда, не унизился! Не погнался за длинным, как его… забыл, как он называется… ах, да, рублем! Не пошел на поводу у прихвостней и лизоблюдов!

– Слушай, ты, алкаш высшего разряда, – перебил его Геша, – ты это все к чему нам рассказываешь? Ты думаешь, нам интересно про твои подвиги выслушивать? Мы с напарником такой фигни знаешь сколько слышали? Тебе вообще чего конкретно от нас надо?

– Мне? От вас? – Мужичонка гордо вскинул голову. – Мне от вас ничего не нужно, разве что сто… или там двести грамм, чтобы поправить энергетический баланс. А вот вам от меня может быть очень даже большая польза.

– Это какая же такая польза?

– Вы ведь той женщиной интересовались, которая здесь с бывшим ментом беседовала? – проговорил алкаш, придвинувшись к Геше и понизив голос.

– Ну, допустим. И что ты по этому поводу имеешь сообщить?

– А то имею, что я эту женщину лично знаю. Когда я не прикладая… то есть не покладая рук трудился над изделием шестьдесят восемь Ю, она в том же самом секретном институте работала.

– Ну-ка, ну-ка! – В глазах Геши проснулся неподдельный интерес. – Продолжай!

– А вот и не стану продолжать! – протянул алкаш голосом капризного ребенка. – Ни за что не стану продолжать, пока мы с вами не достигнем этого… косинуса! То есть консенсуса!

– Это ты о чем? – недовольно проворчал Геша.

– Трудные времена научили меня требовать оплаты прежде выполнения условий договора! Нальете мне двести… или там триста грамм, и я вам все расскажу. А если нет – я обучен молчанию! – И алкаш демонстративно зажал рот.

– Не слушайте вы его! – вмешалась в разговор Маруся. – Он вам ради выпивки все что угодно наболтает, любую историю сочинит. Я ему в долг давно уже не наливаю, так он старается, из кожи лезет, пытается к каждому присосаться, кто при деньгах!

– Не верьте ей! – в запале воскликнул алкаш. – Она – грубая женщина, ей бы только очертить… то есть очернить порядочного человека! А я вам точно говорю – работал я с ней! Как говорится, плечо к плечу, рука об руку, душа в душу…

– И помнишь, как ее зовут? – недоверчиво осведомился Геша.

– Помню! Вот честное слово инженера-конструктора – помню! У меня вообще память исключительная, я, к примеру, до сих пор наизусть помню таблицу поправочных коэффициентов изделия пятьдесят семь Ы… Хотите, прямо сейчас продиктую? Хотя вы, конечно, и не имеете соответствующей формы допуска…

– Мне твои секретные изделия на фиг не нужны! – прервал его Геша. – Как зовут ту женщину?

– Двести грамм! – потребовал алкаш.

– Ладно, будет тебе двести грамм! – Геша подмигнул Марусе: – Налей ему, хозяйка, я заплачу.