Отель 'Трансильвания'

Девушка побежала к лошадке, но взобраться в седло без посторонней помощи не смогла. Руки, ее поддержавшие, подрагивали, но были крепки. И, к огорчению всадницы, не позволили себе даже крошечной вольности.

- Благодарю вас,- холодно сказала Мадлен.

- Взгляните туда,- виновато откликнулся Сен-Жермен, указывая на двух всадников, появившихся в отдалении.- Граф и графиня. Они уже тут.

Он взлетел на коня, не опираясь на стремя.

- Они заметили нас,- сказала Мадлен и помахала графине рукой.

Хлопнув лошадку по крупу, она заставила ее спуститься с моста, потом обернулась и с легким оттенком надменности заявила:

- Я рада, что мы все-таки объяснились. Неведение, наверное, хуже всех зол. Оно томит и дает пищу сомнениям...

- Вы сомневались? - Он подъехал к ней ближе.- Мадемуазель, что это значит?

Мадлен ответила очень тихо, но Сен-Жермен услышал ее.

- Я не сомневалась в себе. Я... я только боялась что вы... что вы уже не хотите меня, что я вам успела наскучить... Я молода... вы повидали мир, в нем столько разного и... много соблазнов. И если вы из таких мужчин, то... то сердце мое будет разбито.

Он смотрел на нее напряженным, пристальным взглядом, явно не понимая, о чем ему говорят. Потом вдруг понял и рассмеялся.

- Все это вздор, Мадлен. Я давно не ищу приключений подобного рода. Со времен Элагабала1, а этот цезарь жил более тысячи лет назад.

Он развернул жеребца так, чтобы видеть подъезжавшую парочку, и, понизив голос, добавил:

- В опере, которую я написал, есть сюрприз для вас, дорогая, но в чем он, я пока не скажу.

- Мадлен! Граф! - Графиня уже махала им хлыстиком. Сен-Жермен сдвинул в сторону своего бербера и спокойно продолжил:

- Буду рад познакомиться с вашим батюшкой, мадемуазель. Вы говорили, он прибудет сегодня?

Благодарно взглянув на него, Мадлен приняла предложенный тон:

- Да, к вечеру. Я жду его, признаюсь, со страхом. Он не был в Париже, с тех пор как я родилась, и, наверное, будет нуждаться в опеке. Это лишнее беспокойство, но граф д'Аржаньяк и тетушка так добры...

- Пустяки, моя милая. Я могу им заняться,- заявил добродушно Жервез и посмотрел на жену.- Надеюсь, Клодия, ты не против?

Графиня уставилась на него, как на что-то, чего никогда не видала.

- Вы вольны в своих поступках, Жервез. Но ваше внимание к моему брату доставит мне огромную радость. Вы это знаете, и незачем спрашивать - я, конечно же, за!

Подавив нервный вздох, она повернулась к Сен-Жермену:

- Я должна поблагодарить вас, граф, за то, что вы развлекали Мадлен. Уверена, наш разговор с Жервезом быстро бы ей наскучил. Мы с ним и на прогулках все что-нибудь выясняем. Спорим, бранимся...

- По пустякам, мое счастье, только по пустякам,- перебил супругу Жервез.- Но теперь между нами все ясно, не так ли?

- Да,- сухо кивнула графиня и покосилась на небо.- Боюсь, нам пора возвращаться. Брат скоро прибудет, его надо принять. Надеюсь, ты не огорчена, дорогая? Я знаю, какую радость тебе доставляют эти прогулки.

Мадлен поклонилась и светским тоном сказала:

- Увидеть отца - самая большая из радостей для дочери, с ним разлученной. Конечно мы едем домой. Граф,- обратилась она к Сен-Жермену,еще раз благодарю за приятно проведенное время. Я больше не смею задерживать вас. Встретимся на приеме. И... репетируйте вашу оперу, не таясь. Будьте уверены, подсматривать я не буду.

Сен-Жермен поклонился, прижав к груди треуголку:

- Спасибо, Мадлен. Это был очаровательный день. Граф, графиня, я ваш покорный слуга.- Он пришпорил своего жеребца и взлетел на мост.- До завтра!

Какое-то время он сдерживал своего бербера, наблюдая, как стройная фигурка Мадлен исчезает за поворотом тропы, потом вновь спустился с моста и последовал за маленькой кавалькадой.

Отрывок из письма аббатисы Доминик де ла Тристесс дез Анж неизвестному покровителю ее сестры.

"2 ноября 1743 года.

...Монастырский врач, осмотревший бедняжку Люсьен, сказал, что с хорошим уходом и помощью Господа к ней могут вернуться как рассудок, так и здоровье.

Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы сделали для нее. Надеюсь, виолончель, вами посланная, побудит Люсьен обратиться к возвышенному искусству, чтобы найти в нем утешение, целительное для ее многострадальной души. Ежели в вашем прошлом есть нечто заставляющее вас страшиться Судного дня, будьте уверены: ваши усилия по защите моей сестры вам зачтутся. Ваше вмешательство оберегло ее доброе имя и предотвратило ужасный скандал.

Доктор Шенбрюнн сказал мне, что вы пожелали скрыть свое имя, больше ради блага Люсьен, чем из скромности, и, несомненно, правы. Огласка могла побудить светские власти что-либо предпринять, чтобы вернуть беглянку к семейному очагу и вновь вверить ее попечительству мужа. Конечно, долг каждой благочестивой супруги с кротостью подчиняться мужним приказам, однако, насколько я знаю, Эшил Кресси погряз в содомском грехе и пренебрегал супружеским ложем. Несомненно, такой брак в глазах Господа не может считаться действительным, ведь даже Святая Дева в своем завете не отрицает плоть, но увещевает жен молиться о чадородии.