Отец моего ребенка

«Готовят к операции. Займет пять часов».

Знать бы еще, как эти часы пережить и не сойти с ума. Сухие строчки сообщений, и ничего, что касалось бы прогноза врачей. Сама я боюсь задать этот вопрос.

С каждой минутой все больше понимала, что не могу просто сидеть. Набрала номер лучшей подруги. Та свалилась с температурой, а значит, посидеть с ребенком не сможет. Кажется, весь мир против меня. Не искать же сейчас няню, не оставлять ребенка с человеком, которого она видит впервые. Я знаю, что от меня ничего не зависит, но моя мама всегда поддерживала меня, даже когда у меня была простая операция по удалению аппендицита. Она была рядом, ждала у операционной, была со мной, когда я очнулась и помогала, когда мне было тяжело вставать. Я хочу быть рядом с мамой, именно поэтому набрала номер человека, которого в жизни не попросила бы о помощи.

Длинные гудки — может, спит уже? Клавдия Александровна вполне может отказать, сказав, что мое присутствие ничего не изменит.

— Оля…

— Прошу вас, побудьте с Катей. Мне нужно поехать в больницу.

— Буду через двадцать минут…

Я отправилась в кухню приготовить дочери завтрак. Неизвестно, как пройдет наше утро, но о ребенке я должна позаботиться. Да и готовка помогает успокоиться.

Свекровь приехала вовремя. Я пустила ее в квартиру и оставила ключи. Сама торопилась к уже подъехавшему такси.

До больницы добралась минут за десять. До конца операции еще три с половиной часа. Уже собралась звонить Павлу, как наткнулась на Викторию — его личную помощницу.

— До… — Уже почти стемнело, но девушка не стала говорить «добрый вечер», ибо вечер этот не добрый. — Здравствуйте, Ольга Дмитриевна, вас проводить?

Кивнула. Мы поднялись на лифте. Виктория довела меня до коридора и поспешила удалиться.

— С кем ребенок?

— С твоей мамой. Что-нибудь известно?

Волков помотал головой:

— До того, как закончится операция, нам ничего и не скажут.

Села на кожаный диван. На столике рядом несколько пустых стаканчиков из-под кофе и белый непрозрачный контейнер — видимо, из-под еды.

— Вика позаботилась. Идеальная помощница. Правда, порой даже слишком.

— Пытается захомутать? — не удержалась я — хотелось заглушить мысли, что в любой момент в операционной что-то может пойти не так.

— Нет, слишком благодарная. С ней меня познакомил мой друг. Она пришла писать заявление на отчисление. Он удивился, что девушка даже не стала просить академический отпуск, расспросил. Оказалось, у нее были серьезные проблемы в семье: родители погибли в аварии, оставив сиротами ее и двух младших братьев, а из родственников только бабушка на пенсии. Вике нужно было их как-то содержать, чтобы братьев не забрали в детдом. Друг знал, что мне нужна помощница, и дал ей мой номер, характеризовал ее, как способную девушку. В итоге мы договорились. Она перевелась на заочный. По истечении двух лет она получит работу в компании уже по специальности. Хотя есть мысль по истечению срока познакомить ее с кем-нибудь из друзей — заботливую жену любому мужчине хочется.

— Почему сам не женился?

Павел — завидный жених: красивый богатый.

— Думаю, ты знаешь ответ, — ответил Волков и отвел глаза. Ясно, зашла на запретную территорию. — Я куплю тебе кофе.

— Не нужно.

Сейчас мне слишком был нужен кто-то, чтобы отвлечься и не думать, что происходит за стеной. Ожидание в неизвестности — это тяжело. Еще хуже, что я ничего не могла сделать, ни на что повлиять. Лишь надеяться, что все обойдется.

Жизнь — такая непредсказуемая: вчера я говорила с матерью, рассказывала, какие гостинцы ей привезу, а сегодня жду в коридоре больницы, когда закончится операция.

Позвонила мать Павла, сказала, что ребенка уложила, спросила новости, но ответить мне было нечего. Клавдия Александровна пообещала, что дождется нас.

Нас.

Павел на самом деле не должен быть здесь, мы ведь друг другу никто, единственное, что нас связывает — общий ребенок. Волков уже многое сделал и вполне может ехать домой отдыхать. Ему ни к чему сидеть здесь, можно было просто свалить это на Вику или на другого человека.

— Ты вся дрожишь, — заметил он и снял с себя пиджак. Я все еще в шортах и майке, было не до переодеваний. Но дрожала я не от холода, а от того, что операцию уже должны были закончить, но никто из врачей не выходил. Я понимала, что что-то не так. Минуты медленно тянулись, сердце переполняло тяжелое предчувствие, а на глазах наворачивались слезы. Я могла пережить многое. Бросил любимый — это не конец жизни. Незапланированная беременность — но некоторые вообще детей иметь не могут. Жених оказался предателем — нужно радоваться, что вовремя узнала, а не когда родился уже третий ребенок. Но я не могу себе представить, как жить без матери, кроме нее и дочери, у меня никого нет.

Двадцать минут, как должна закончиться операция.

Никаких новостей.

Сорок минут.

Тишина.

Час. Кажется, это самый долгий час в моей жизни.

На глазах слезы. Я не всхлипывала, продолжала молча сидеть, а они медленно капали из глаз. Кажется, это конец.

Павел коснулся моего плеча.

— Оля, все будет хорошо, врачи вытащат твою маму.

Мне бы его уверенность.

— Почему тогда так долго?