Отец моего жениха

Расклад, конечно, так себе, но ничего нового Сергей мне не сказал. Я и так все сама знаю. Но меня тянет к нему, а его тянет ко мне. Бороться я пробовала, и, кажется, устала.

А так как ничего путного мне в ответ не приходит, я решаю действовать: перемещаю пальцы на верхнюю пуговицу пижамы и начинаю ее растегивать. Пуговиц всего четыре, так что вряд ли Сергей успеет меня остановить. Но он и не пытается. Молча смотрит, как я расправляюсь с последней, и по очереди освобождаю руки. Секунда - и рубашка валяется на полу. Стыдится мне нечего: грудь у меня высокая и красивая. К тому же, в комнате прохладно, а я возбуждена. Все как нужно.

За несколько мгновений, что я стою полуголой, мне становится нечем дышать. Сергей стоит на расстоянии двух метров, а я чувствую его обжигающий взгляд кожей, от чего соски начинают ныть.

- Ты же за утешением пришла, - хрипло говорит Молотов, переводя горящий индиго-взгляд на мое лицо. - Я, Юля, в сексе привык только брать и на утешение не способен.

А вот на это у меня, к счастью, ответ находится.

- И снова ты ошибаешься на счет меня, Сергей. Мне твои утешение и жалость не нужны. Я здесь не для этого.

И все равно не шевелится. Скала, а не мужик. Но черта с два я отсюда уйду. Потому что даже в темноте и через брюки вижу, что он меня хочет. Да, такую скалку не спрятать.

Поддеваю большими пальцами резинку хлопоковых шорт и тяну их вниз под пристальным взгляд Сергея. Господи, никогда не раздевалась для мужчины. Они обычно сами хотят меня раздеть. Сергей в брюках, а я полностью голая. Ох, надеюсь он меня не выставит в коридор. Это будет эпик фейл.

Я переступаю через упавшие шорты и иду к нему навстречу. Смущение? Не, не слышала. Не тогда, когда он смотрит на меня так, словно готов проглотить. Его смуглая кожа - магнит и меня к нему тянет. Хочу его руки на себе и мужскую жадность. И потому продолжаю идти. Один шаг, два, три, четыре. Задираю подбородок и смотрю ему в глаза. Падаю в них, тону, захлебываясь почерневшей синевой.

- Пожалеешь ведь, дурочка, - коротким движением вперед Молотов преодолевает последние сантиметры, разделяющие нас. Теперь его грудь прижата к моей: обжигает и распаляет. Одна ладонь на пояснице, другая сжимает мой затылок. Шершавая щетина царапает подбородок, пряное древесное дыхание проникает в ноздри одновременно с вторжением языка в мой рот. Я обвиваю его шею обеими руками и жадно отдаюсь нашему слиянию: жмусь к нему сильнее, целую глубоко и страстно, как чувствую. Мычу, охаю, всхлипываю. Быть тихой не получается: мосты рушатся, плотины прорываются, а я схожу с ума. От того как жадно руки Сергея скользят по моему телу, изучая его: трогают лопатки, спускаются вниз по позвоночнику, помечая каждый сантиметр страстью. Как обхватывают мою задницу, так что она, кажется целиком помещается в его ладонях, и и силой стискивают. Это точно не утешение. Слава богу.

- Уйти уже не получится, - предупреждает он и, оторвав меня от пола, сваливает на кровать.

Теперь Сергей возвышается надо мной: изучает глазами мое тело, пока растегивает ремень на брюках. Я больше не чувствую себя раскованной соблазнительницей - смена наших ролей витает в воздухе предвкушением и опасностью. В его движениях нет суеты и неловкости: есть решимость и уверенность, от чего ко мне приходит четкое осознания того, что он взрослый опытный мужчина, а я... Да у меня помимо Димы всего один парень был.

Молотов расстегивает брюки и одним движением снимает их себя, оставаясь в одних серых боксерах. Я невольно сглатываю - про скалку я не ошиблась. Такой бабуля тесто на пельмени раскатывала. Диме она по наследству почему-то не передалась.

- Волнуешься?

Я мотаю головой, все еще не в силах оторвать взгляд от выпуклости его трусов, которая, несмотря на весь мой трепет, вызывает новый прилив возбуждения. Господи, красивый какой Сергей мужик. Я таких только на картинках видела. Хотя бы чем-то его природа должна была обделить, но нет - даже на огромный член не поскупилась.

Сергей упирается коленом в кровать и через секунду накрывает меня твердостью своего тела, вызывая благоговейный вдох. Убирает волосы с моего лба, спускает взгляд к губам и касается их большим пальцем. В этом прикосновении нет нежности: оно порочное. Грязное. А так как и я не ангел, то глядя ему в глаза, касаюсь подушечки кончиком языка, и пряно-солоноватый вкус его кожи отзывается в животе новой вспышкой жара. Сощурив глаза, Сергей проталкивает палец мне в рот, и я послушно обхватываю его губами. Дыхание на лице становится прерывистее, а я думаю, что со мной в жизни еще никогда не происходило ничего более скандального и возбуждающего.

- Красивая ты девочка, Юля, - негромко говорит Молотов, после чего его рука находит мою и проталкивает между нами. Прежде чем я успеваю задуматься о том, что за этим последует, моя ладонь ложится на его эрекцию.