Отец поневоле (СИ)

Назар молчит. Может, не повредит, а может, решает стоит ли продолжать разговор. Мне очень страшно, что он решит, будто я всего лишь придумываю. Потому что кроме него у меня никого нет. Только сын. И если бывший муж не поверит, то…

— Ты говорила что-то еще, — едва слышно произносит он.

— Я солгала тебе в тот вечер. Я солгала…

Несколько минут ничего не происходит, а затем Назар медленно отодвигается и отпускает меня. Он встает, отходит к окну, а мне становится так холодно и одиноко, что слезы непроизвольно снова выступают на глазах. Повторяю себе, что у него есть право злиться, есть право не верить мне. И если он воспользуется им, мне нечего будет ему возразить. Но вместе с тем, наверное, что-то во мне умрет окончательно.

— Зачем? — наконец, спрашивает он. — Зачем ты это сделала?

— Я не знаю. Но знаю, что обманула тебя сознательно. Знаю, что должна была так сделать. Не помню почему, но когда ты ушел… — прикрываю глаза, чтобы уже дойти до конца в своем откровении. — Было очень больно.

— Ясно.

Он больше ничего не говорит, а у меня нет сил доказывать свою правоту. По сути, кроме моего слова, у меня вообще нет доказательств.

— Тебе надо пойти поспать.

Вздрагиваю от звука его голоса. Он звучит устало. Оглядываюсь на Адамиди — тот по-прежнему стоит лицом к окну. Еще совсем недавно мы оба сходили с ума от вожделения, а теперь между нами снова пропасть. Огромная и холодная.

— Хорошо, — соглашаюсь и встаю с дивана. Вопреки моим ожиданиям Назра помогает мне, даже провожает до комнаты и, только убедившись, что я улеглась, уходит. Вот только спать я совершенно не хочу. И до самого утра тихо плачу в подушку.

С одной стороны я узнала правду, и это сняло с меня огромный груз вины. А с другой… С другой я теперь помню потухший взгляд мужа, помню его боль. И знаю — я потеряла его еще тогда, когда солгала, подтвердив измену. Сейчас уже не столь важны причины. Вернуть ничего нельзя. Такое не прощают…

— 21 Назар -

Я оглушен. Иначе, наверное, и не описать мое состояние. Слов просто нет.

Сначала наш поцелуй, который напрочь сорвал все стопора, а потом…

Пальцы до сих пор покалывает от ощущения ее кожи. Я так давно не испытывал подобного, что не удержался.

Был момент, когда готов был отступить, вспомнить о том, что легло между нами, но Полина…

Чер-р-рт! Она всегда знала, как меня прогнуть. Знала, как реагирую на ее инициативу. Но в этот раз не знала. Сама потянулась, а я не смог отказаться. Не захотел.

Потому что тоже скучал. Все эти месяцы я так и не завел другую женщину по одной простой причине — я до сих пор люблю свою жену. Пусть и бывшую.

Наверняка бы после мы бы оба пожалели, ну и ладно. Я был готов к последствиям. Ко всему был готов.

Но не к тому, что у нее случится очередной приступ.

И теперь я снова и снова прокручиваю в голове ее фразу — “Я не делала этого, Зорь…”

Только она звала меня так. И если она правда вспомнила, то каковы шансы, что Полина действительно солгала мне тогда?

Я столько думал про ее измену, сколько раз задавался вопросом — почему? Почему легла под другого, что даже не рассматривал варианта, что Поля могла мне солгать.

Ведь обычно лгут, если поймали.

Мне было так больно, что я не стал особенно выяснять ответы на свои вопросы — просто ушел тогда. Ее крайне спокойный вид добил меня. Мне казалось, мир рушился. И три дня я накидывался так, что с трудом вообще помнил, где я и кто. Мирон вытаскивал меня снова и снова из баров и пабов. Когда вернулся домой, Полины уже не было. Она прислала сухое СМС, что нам лучше пожить раздельно, и все. Больше мы не виделись.

Могла ли она сорвать? Что толкнуло ее на это? Или же это просто жестокие игры в ее воспоминаниях?

Я бы многое отдал, чтобы узнать. Но даже если измены не было, семья наша, фактически, развалилась тогда. Из-за лжи. И как относится к этому я попросту не знаю.

Уснуть уже не удается. Под утром проверяю сына и уезжаю. Мне физически сложно находиться дома. Меня по-настоящему штормит, и сейчас мне нужно найти точку опоры. Сфокусироваться на чем-то, чтобы справиться с тем, что клокочет внутри.

Рабочая атмосфера немного приводит в себя. Когда стоишь у руля огромной компании, некогда щелкать клювом. А ближе к обеду звонить Емельянов.

— Готов снова встретиться и обсудить дела? — спрашивает тот.

— Назначай время и место.

— Например, послезавтра.

— Это выходной, — отвечаю, бросив взгляд в ежедневник.

— Именно. Совместим приятное с полезным.

Нехорошее подозрение начинает формироваться в ответ на это предложение.

— Что с чем?

— Миша хочет увидеть с Полиной. Заодно обсудим контракт.

Я молчу. Надеялся ли я, что Емельянов отстанет от Поли? Надеялся. Хоть и понимал, что вряд ли. Владимир четко дал понять, что привязанность сына к моей бывшей жене для него весомый повод, чтобы не пропадать с радаров. И если раньше у меня было на один повод больше сдерживать свои собственнические порывы в ее сторону, то теперь… Пусть я пока не до конца осознал и принял возможный расклад, но был категорически против общения с Емельяновым и его сыном.