Отец. "Тайна" смерти И. В. Сталина и неизвестные документы об известных событиях.

Постоянно провоцируя Запад то обещаниями «закопать», то взрывами 50 мегатонных ядерных зарядов, то подвозом к его границам стратегических ракет (Карибский кризис) партийное руководство СССР постоянно подталкивало потенциального противника к ответным действиям. (Как увидит читатель, Троцкий в преддверии войны Германии против Советского Союза делал то же, но другими методами).

После смерти Сталина изменилась цель - армия стала нужна не для обороны страны, а для практического осуществления и торжества идей Троцкого о победе мировой революции. Под миролюбивыми лозунгами вместо обеспечения принципа разумной достаточности, на фоне обнищания населения, Хрущёв и Брежнев тратили на армию и на вооружение большую часть бюджета, огромные деньги. Эти расходы стали непосильными для страны и привели её к краху.

Например, брежневские стратеги поставили задачу иметь в войсках примерно 60 тыс. танков. Только за одну пятилетку (1981-1985) было построено 15120 единиц. Ход набрали такой, что к 1988 году, уже после смерти Брежнева, на вооружении Советской Армии стояло 63 900 танков общей стоимостью 15 миллиардов 975 миллионов рублей.

Здесь к месту процитировать Я.П. Рябова, который в 1976-1979 гг. в должности Секретаря ЦК КПСС, по линии партии руководил военно-промышленным комплексом СССР. В своей книге «Мой XX век. Записки секретаря ЦК КПСС» Я.П. Рябов приводит весьма убедительные примеры, как его многочисленные предложения о ликвидации танковых и других военных арсеналов ненужных и обременительных для страны наталкивались на «каменную стену» Устинова, Суслова и с их подачи, дряхлеющего Брежнева.

«...И это был не последний случай наших принципиальных расхождений, в том числе и моя записка в Политбюро в декабре 1978 г., в которой обоснованно, с расчётами, вносил предложение сократить поставку военной техники Министерству обороны в 1979 г. на 8 млрд. рублей, не ущемляя оборонной мощи страны. Эту записку я показал М.А. Суслову, он её одобрил и решил сам показать Брежневу. Не знаю, какой там проходил разговор, знаю только, что Устинов отчаянно возражал, звонил мне, я его пытался убедить в необходимости и обоснованности нашего предложения, но безуспешно. Через неделю меня пригласил Суслов, вручил мне мою записку и сказал: «Товарищ Рябов, предложение правильное, Вы над этим продолжайте работать, но рассматривать её сейчас на Политбюро несвоевременно».

Ещё пример из упомянутой книги:

«...не могу не вспомнить мои неоднократные разговоры, состоявшиеся по инициативе Е.П. Славского, министра среднего машиностроения. Он постоянно говорил, что требование Министерства обороны во главе с Д.Ф. Устиновым об оснащении Советской Армии новыми артиллерийскими ядерными снарядами - это «бред сивой кобылы». Он говорил, что Д.Ф. мыслит временами гражданской или Отечественной войны, когда бей в кого попало..., что ядерные артиллерийские боеприпасы весьма дорогостоящи, и их придётся делать в массовом количестве - это разорит страну.

...Поддерживая Ефима Павловича, я неоднократно беседовал по этим проблемам с Устиновым. К моему сожалению, Дмитрий Фёдорович протащил этот вопрос через Совет Обороны, несмотря на серьёзные замечания Славского».

Сказанное Сталиным в письме Ворошилову о записке Тухачевского по поводу бездумной милитаризации страны: «Осуществить» такой «план»- значит наверняка загубить хозяйство страны и армию» полностью сбылось.

А тогда, вероятно, маршал Тухачевский уже «закусил губу», счёл свои «выдающиеся способности» недооценёнными, а «извинения» Сталина запоздалыми, и, как показали дальнейшие события, приступил к подготовке и осуществлению заговора против существовавшей власти.

Если обратиться к немецким источникам, то сомнения в существовании заговора отпадают. В дневнике рейхсминистра Геббельса говорится о встрече Гитлера с высшим руководством нацистской партии и администраторами оккупированных территорий в мае 1943 года:

«Фюрер вспомнил дело Тухачевского и выразил мнение, что мы были абсолютно неправы, считая, что Сталин своими действиями разрушает Красную Армию. Всё было как раз наоборот: Сталин избавился от оппозиции в Красной Армии и тем самым положил конец пораженчеству».

Этим замечанием Гитлер признал, что оппозиция в Красной Армии существовала, и действия Сталина были оправданны.

Тухачевский и его окружение хотели другой власти в СССР -создания государства военной диктатуры с одновременным сотрудничеством с нацистами. Большая надежда возлагалась на Л.Д. Троцкого и его сторонников, которые призывали к свержению существовавшего в СССР строя. Тухачевский рассматривался немцами как военачальник высшего ранга, действия которого нацелены на то, чтобы был заключён союз между военным руководством СССР и Третьим рейхом. Такие планы Тухачевского находили понимание в Германии даже много позже ликвидации заговора.

Это подтверждается письмом министра иностранных дел Германии И. Риббентропа от 13 октября 1940 г. на имя И.В. Сталина.