Отец. Жизнь Льва Толстого

3 апреля 1889 года, когда Толстой гостил у своего друга С. С. Урусова в Спасском, он записал в дневнике: «Рано. Хотел писать новое, но перечел только все начала и остановился на «Крейцеровой сонате». И 5 апреля: «Очень много и недурно писал «Крейцерову сонату». А между тем 28 декабря 1890 года Софья Андреевна писала в дневнике, что «мысль создать настоящий рассказ была ему (Толстому) внушена Андреевым—Бурлаком, актером и удивительным рассказчиком». «Он же, — пишет дальше Софья Андреевна, — рассказал ему, что раз, на железной дороге, один господин сообщил ему свое несчастье от измены жены, и этим–то сюжетом и воспользовался Лёвочка».2

Описывая жизнь своего героя Полозова, Толстой несомненно изобразил некоторые стороны своих отношений с женой: периоды нежности и охлаждения, несогласия, раздоры, все это он взял из их совместной жизни. Софья Андреевна чувствовала это и поэтому не любила «Крейцерову Сонату».

«Выходили стычки и выражения ненависти за кофе, скатерть, пролетку, за ход в винте, все дела, которые ни для того, ни для другого не

могли иметь никакой важности, — писал Толстой в «Крейцеровой Сонате». — Во мне, по крайней мере, ненависть к ней часто кипела страшная! Я смотрел иногда, как она наливала чай, махала ногой или подносила ложку ко рту, шлюпала, втягивала в себя жидкость, и ненавидел ее именно за это, как за самый дурной поступок. Я не замечал тогда, что периоды злобы возникали во мне совершенно правильно и равномерно, соответственно периодам того, что мы называли любовью. Период любви — период злобы; энергический период любви — длинный период злобы, более слабое проявление любви — короткий период злобы… Мы были два ненавидящих друг друга колодника, связанных одной цепью, отравляющие жизнь друг друга и старающиеся не видать этого. Я еще не знал тогда, что 0,99 супружеств живут в таком же аду, как и я жил, и что это не может быть иначе».

Описывая отношения Полозова с женой, Толстой кое–какие черты взял из своей жизни. Ревность мужа к жене… У Софьи Андреевны была нервная привычка раскачивать ногу и часами мерно стучать ногой о пол, что раздражало ее семейных; или вбирать в себя пищу губами, громко хлюпая. Разве здесь не выражены чувства самого Толстого?

«Удивительно, какие совпадения и в правильной и даже неправильной жизни! — -писал Толстой. — Как раз когда родителям жизнь становится невыносимой друг от друга, необходимы делаются и городские условия для воспитывания детей. И вот является потребность переезда в город».

А Толстой раздражал жену своими «идеями». Ее раздражали его разговоры о целомудрии в браке, воздержании… Разве она не была законной женой его?

«…Ты затягиваешься и ты убиваешь себя, — писала она ему 19 апреля 1888 года в Ясную Поляну, — Я… думала: «не ест мяса, не курит, работает через силу, мозг не питает и от того сонливость и слабость. Какая глупость вегетарианство… Убить в себе жизнь, убить все плотские стремления, все потребности — почему же уж совсем себя сразу не убить? Ведь ты совершаешь над собой медленное убийство, какая разница?».э

В дневнике от 14 декабря 1890 года Софья Андреевна писала:

«Дописала сегодня в дневниках Лёвочки до места, где он говорит: «Любви нет, есть плотская потребность сообщения и разумная потребность в подруге жизни

». Да, если бы я это его убеждение прочла 29 лет тому назад, я ни за что не вышла бы за него замуж».4

Он презирал себя за то, что, идейно разойдясь с женой, он все еще тянулся к ней, как к женщине, и он ненавидел и упрекал себя, когда поддавался физическому влечению.

Писание «Крейцеровой сонаты» заняло почти два года. Толстой писал с перерывами, порой остывал к повести и снова с увлечением принимался за нее. В письме к другу своему Г. А. Русанову Толстой писал (12 марта 1889 г.):

«Слух о повести имеет основание. Я уже года два тому назад написал начерно повесть действительно на тему половой любви, но так небрежно и неудовлетворительно, что и не поправляю, и если бы занялся этой мыслью, то начал бы писать вновь». 8 декабря 1889 года Толстой записал в дневнике: «Поправлял «Крейцерову сонату»… Надоела К. С».

Когда Толстой писал, что произведение ему «надоело», это означало, что он приближался к концу. Не вполне закончив повесть, в то время как повесть уже ходила по рукам, он стал писать «Послесловие». Толстой получал множество самых разнообразных отзывов о «Крейцеровой сонате»: недоумевающие, осуждающие, дружески–критические, восторженные.

В своем «Послесловии» Толстой старался ответить на многочисленные поставленные ему вопросы.

«Только поставьте идеалом целомудрие, — писал он, — считайте, что всякое падение кого бы то ни было с кем бы то ни было есть единственный, неразрывный на всю жизнь брак, и будет ясно, что руководство, данное Христом, не только достаточно, но единственно возможно».