Отец. Жизнь Льва Толстого

Кавказ подо мною. Один в вышинеСтою над снегами у края стремнины;Орел, с отдаленной поднявшись вершины,Парит неподвижно со мной наравне.Отселе я вижу потоков рожденьеИ первое грозных обвалов движенье.Здесь тучи смиренно идут подо мной;

Сквозь них, низвергаясь, шумят водопады;Под ними утесов нагие громады;Там ниже мох тощий, кустарник сухой;А там уже рощи, зеленые сени,Где птицы щебечут, где скачут олени.А там уж и люди гнездятся в горах,И ползают овцы по злачным стремнинам,И пастырь нисходит к веселым долинам,

Где мчится Арагва в тенистых брегах.И нищий наездник таится в ущелье,Где Терек играет в свирепом веселье;Играет и воет, как зверь молодой,Завидевший пищу из клетки железной;И бьется о берег в вражде бесполезной,И лижет утесы голодной волной…

Вотще! нет ни пищи ему, ни отрады:Теснят его грозно немые громады.

Так представлял себе Пушкин Кавказ в его величавом, разнообразном великолепии: с его голыми утесами, мрачными ущельями, снеговыми неприступными вершинами и ледниковыми полями, неудержимыми, бурными водопадами; с его мягкими, зелеными склонами гор, фруктовыми садами, мирными аулами, населенными полудикими племенами, живущими своей особой, примитивной жизнью, со своими обычаями и понятиями о благородстве — жестокими, независимыми и мстительными.

Тебе, Кавказ — суровый царь земли, — Я снова посвящаю стих небрежный:Как сына ты его благословиИ осени вершиной белоснежной!От ранних лет кипит в моей крови

Твой жар и бурь твоих порыв мятежный;На севере, в стране тебе чужой,Я сердцем твой — всегда и всюду твой!

Это говорит Лермонтов, творчество которого расцвело на Кавказе. Неудивительно поэтому, что и для Толстого Кавказ явился колыбелью как первых живых «потоков» вдохновенья, так и первых «грозных обвалов» мыслей и чувств.

В девятнадцатом столетии южная часть Кавказа, Грузия, которая до этого времени управлялась самостоятельно своим царем, перешла в подданство России. Другие же независимые горные племена, между Грузией и Россией, держались своей самостоятельности и в продолжение полувека отчаянно защищались от русских. Шла непрерывная борьба между горцами и русскими, главным образом казаками, которыми, для защиты от горцев, были заселены левый берег Терека и правый берег Кубани.

Сильные и ловкие горцы знали каждую тропинку, как кошки, умели карабкаться по крутым горам. Внезапно появляясь на своих крепких, небольших лошадях, они нападали на станицы, грабили жителей, вырезывали население, а иногда брали в плен и мужчин и женщин и уводили их в горы.

Толстой был счастлив, что он едет. Он радовался тому, что ехал со своим любимым братом Николаем, что была весна, что он молод, а главное, радовался тому, что начиналось нечто новое, захватывающе интересное, такое, от чего изменится вся его жизнь и он избавится от своих пороков и найдет самого себя.

Описывая своего героя в «Казаках», не о себе ли писал Толстой: