Читаем Отъявленные благодетели полностью

Ангел положила ступню мне на лицо. Краем глаза я заметил колечко дыма, уползающее в потолок. Ступня пахла пылью и кремом. Запах был сладковатым. Лавандовым, наверное. Я в этом не сильно разбираюсь. Обычно людские пятки желтые и твердые. Мне кажется, природа так специально задумала. Если человечество регрессирует и вернется к первобытности, по крайней мере молоток у нас останется. Оголил пятку – бац-бац – дом построил. А гвозди можно из патриотов делать. Это, кстати, очень правильно. У всего должно быть практическое применение, даже у этой придури. У Ангела пятка была розоватой и мягкой, как кожица на ладони. Не на моей ладони. На моей ладони известно, какая кожица. Мне об нее в детдоме трудовик окурки тушил. Он как батя нам был. Мы так думали – нам сравнивать было не с кем. Я в пятнадцать лет избил его табуреткой. Кому-то это может показаться драматическим, но я бы не стал драматизировать пиздюлину. Чем вообще хороша пиздюлина? Она как слово, то есть ее надо отделять от говорящего. Пиздюлина, если вдуматься, сертифицирует жизнь и наличие яиц хотя бы у одной из сторон. Трудовик охерел, а я стал самостоятельным. И то, и другое очень хорошо. Трудовик уже сто лет не охеревал, а тут охерел и как бы заново взглянул на реальность. А я заново родился, типа перерезал пуповину, точнее, перешиб ее табуреткой. Доделал работу акушера, можно сказать. На вопрос: «Что первым появилось – курица или яйцо?» – я обычно отвечаю – пиздюлина. И, знаете, люди кивают, потому что Большой взрыв – это всего лишь кровавый хлопок божественными ладонями.

Пока я всю эту хрень внутри себя думал, мой язык буквально взлизал ступню Ангела и добрался до пальчиков. Я осторожно брал их в рот, облизывал и скользил туда-сюда. Сначала Ангел реагировала равнодушно. Просто курила и смотрела в окно. Потом ее руки перебрали остатки моих волос. Ноготки скребнули шею. Поползла на пол бессмысленная простыня. Ангел откинулась спиной на стол. Отставила правую ногу вбок, не убирая левой с моего лица. Я пополз губами в путешествие. Ступня была Красной площадью. Лодыжка – изящным Петербургом. Наконец я добрался до Гагры. Там было жарко и влажно. Интересный город. Ангел обхватила меня за затылок и вжала в Гагру. Чтобы, видимо, я ее рассмотрел. Чтобы, видимо, я распробовал ее на вкус. Гагра текла по моим губам, а я подумал – какого черта! – и стал дрочить. Взгрустнул-вздрочнул, вздрочнул-взгрустнул. Так и жизнь прошла. Делать куннилингус на табуретке чуть туповато. То есть не оторваться, конечно, но коленям на линолеуме не зашибись. Когда рот в огне, об этом обычно не думаешь. Просто у меня рот частенько бывал в огне, вот я и думаю. Это трагедия опыта, между прочим. Трахаешь, предположим, в миссионерке, по-стариковски, а часть тебя сидит в кресле и как бы говорит внутрь себя, но громко: «Не слишком ли волосатая жопа? Ты пробовал живот втянуть? Надо в спортзал, Олежек, твои бицепсы в принципе не способны возбуждать. Ты, кстати, спину свою видел? Под кожей совершенно не бугрятся анаконды мышц. Совершенно. Знаешь, я думал, наш член как-то побольше…»

В такие минуты я не столько наслаждаюсь трахом, сколько втягиваю живот, надуваю бицепсы, бугрю спину и не думаю плохо про свой член. С чего бы мне плохо думать о Билли Бое? Нормальный крепкий парень. Чуть кривой, но он ведь не граф, а обычный работяга. Шпиль Адмиралтейства не глотал.

Ангел кончила. Я встал во весь рост и кончил ей на живот. Закурил. Дружелюбно посмотрел на Ангела. Ангел улыбнулась. Молчание было не игрой. Видимо, Ангел просто любит молчать. Качество, выбрасывающее ее вон из шеренги женщин. Едва я это подумал, Ангел заговорила:

– Я шла на кухню по тонкому льду. И сидела тут, как на тонком льду. А теперь подо мной почва.

– Почему?

– Я думала, ты меня прогонишь.

– Ты довольно дерзко говорила для думающей, что ее прогонят.

– Если все равно прогонят, чего стесняться?

– Тоже верно. Это вообще причина не стесняться на земле. Смысл стесняться, если нас всех прогонят на полтора метра под землю?

Ангел усмехнулась.

– Какой ты филосо́ф. Давай уже решим, когда и как мы поедем в Москву.

– Давай.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айза
Айза

Опаленный солнцем негостеприимный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из семьи Пердомо, пока на свет не появилась Айза, наделенная даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и утешать умерших. Ее таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота — проклятием.Спасая честь Айзы, ее брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослепленный горем отец жаждет крови, и семья Пердомо спасается бегством. Им предстоит пересечь океан и обрести новую родину в Венесуэле, в бескрайних степях-льянос.Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок, из-за нее вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать.«Айза» — очередная книга цикла «Океан», непредсказуемого и завораживающего, как сама морская стихия. История семьи Пердомо, рассказанная одним из самых популярных в мире испаноязычных авторов, уже покорила сердца миллионов. Теперь омытый штормами мир Альберто Васкеса-Фигероа открывается и для российского читателя.

Альберто Васкес-Фигероа

Современная проза / Проза / Современная русская и зарубежная проза