Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты

Затем вновь наступил период затмения. Очнувшись от него, Шкандыбаев обнаружил себя в заставленном картонными ящиками подвале, лежащим на драной, нестерпимо воняющей кошками дохе, с наручниками на лодыжках.

Мгновенно вспотев от ужаса, он издал нечленораздельный звук, который с натяжкой можно было отнести к призыву о помощи, но на этот глас вопиющего явился отнюдь не ангел-спаситель, а, напротив, демон из вчерашнего кошмара: человек-бочка с боксерским бобриком. Вслед за ним в подвал шагнули еще двое широкоплечих атлетов с циничными физиономиями.

— Очухался, вице-президент? — саркастически изрек человек-бочка, освобождая Шкандыбаева от наручников. — Ну и видок у тебя… Просто скульптура Церетели! Теперь слушай новости: мусорам вчера мы тебя сдавать не стали, паспорт твой у нас… На сколько нагулял, помнишь? Нет? Вот, ознакомься. — Он вручил Шкандыбаеву вчерашнюю бумажку.

— Но мы же просто физически не могли на такую сумму… — еле ворочая шершавым, как наждак, языком, пролепетал Шкандыбаев.

— Значит, совершен подвиг, — сказал оппонент. — И возражать не советую…

Он выдержал паузу, которую заполнил внушительной репликой его коллега:

— Будешь тут тявкать, пустим тебя на котлеты. Или на пельмени. Цех у нас через стенку…

— Так будем препираться? — спросил человек-бочка ленивым голосом.

— Нет, поймите… Я просто поражен… Такая сумма…

— Слушай, — раздраженно прикрикнул на Шкандыбаева третий ресторанный служащий, — я тебе ща в табло пробью, этим дело и кончится!

— Хорошо, хорошо, я заплачу…

— Вот так оно лучше. Плюс пятьдесят долларов за ночлег и за моральный ущерб.

Вопрос о первенстве морального ущерба нуждался в явной дискуссии, но начать ее Шкандыбаев отчего-то не решился. Им овладело покорное коровье безразличие.

— Принесешь деньги сегодня, — миролюбиво продолжил собеседник, считай, легко отделался. Пиши, кстати, расписку: я, такой-то, должен ресторану такому-то за неоплаченный ужин… И учти, начнешь вилять, счетчик будет работать так: десять процентов за пропущенный день. Усек? — Он поднес к носу Шкандыбаева литой кулак.

Шкандыбаев понуро кивнул.

— Ну, ждем!

Претерпевая немыслимую в своей жестокости похмельную муку, Шкандыбаев поплелся к метро, стараясь не смотреть в глаза прохожих.

Так… Как ни верти, а платить этим гангстерам придется. Где только взять деньги? Он продаст запонки, кольцо… Нет, не хватит. Надо что-то придумать… Хотя… рассмотрим вопрос с юридической стороны. Он подсел к столику, где находился его институтский приятель. Да, был нетрезв. Но ведь он не сделал ни одного заказа! Типичное на чужом пиру похмелье. А теперь здравствуйте! Счет! Да еще на пятьсот десять долларов! Откровенное хамское вымогательство! И если оно продолжится, он пойдет в РУБОП! Там с этими мерзавцами разберутся быстро! Тем более угроза пустить его на пельмени… За это же надо сажать! На пятнадцать лет! Куда, однако, делся этот Петр? Ведь не оставил ни телефона, ни адреса… Хотя… У него же есть адрес и телефон Шкандыбаева! На карточках! И кто знает, может, приятель уже беспрерывно названивает ему, ведь проект не ждет… А если Петр подло и умышленно оставил его на растерзание этим людоедам из коммерческого общепита? Что же… Тогда… Тогда он, Шкандыбаев, имеет все права на идею. И в этом случае ему, можно сказать, повезло… Приобрести проект мирового значения всего за неполных шестьсот долларов! Хотя какие еще доллары?! Он претерпел немыслимое унижение, смертельную опасность, и еще кому-то платить за это просто смешно! Вопрос с офисом решен, секретаршей, кстати, можно взять на общественных началах жену… А покуда идет организационный период, что-то заработается на мороженой рыбе…

Жизненная концепция потихоньку выстраивалась.

На отдыхе

Плавучий остров-сад, жемчужина Атлантики, густым зеленым пятном распласталась Мадейра в темно-синей, подернутой солнечной поволокой океанской ряби, и Геннадий, завороженно смотревший в иллюминатор, поймал себя на довольно-таки странной мысли о том, что его присутствие на борту комфортабельного лайнера, летящего на дорогой зарубежный курорт, своего рода нонсенс. В той прежней, социалистической стране, где он родился и вырос, даже поездка в какой-нибудь Крым была бы для него своего рода достижением. И ныне, не изменись политические ориентиры, загорать бы ему исключительно на казенных лесоповалах. Хотя… еще вопрос, стал бы он связывать себя с криминалом, будь у власти суровые коммуняки. Пошел бы, наверное, в завсклады или в завмаги… Обвес, усушка, утруска… Тем бы и пробавлялся. Ан нет подфартило с демократией. И теперь в компании респектабельных господ из капиталистического мира, вполне соответствуя им по уровню достатка, он, окончивший лишь шесть классов средней школы, не имеющий ни профессии, ни социального статуса, прочитавший не более десятка книг, даже в общем не представляющий, как устроен несущий его в поднебесье самолет, тем не менее пусть и на украденные у других деньги, но пребывает в элите, наслаждаясь всеми привилегиями богатых и сытых.