Откровение в Галисии

— При подобных повреждениях человек чувствует резкую боль, которая практически мгновенно прекращается. Несмотря на то что такие раны почти всегда смертельны, они не причиняют особых страданий. Подвергнувшиеся нападению люди часто не осознают всю серьезность ситуации, пока не ослабеют от кровопотери, а тогда уже слишком поздно. Глубокие колотые раны не кровоточат, как порезы: мышцы тела естественным образом стягивают их края, и снаружи остается маленькое отверстие — не больше, чем при укусе насекомого. После удаления лезвия резкая боль прекращается, ощущается лишь незначительный дискомфорт. Такой тип повреждений достаточно хорошо изучен: обычное дело для мест лишения свободы, где в оружие часто превращают самые разные предметы, затачивая их и придавая им форму ножа. Порой заключенные получают удар подобным изделием в ходе драки и не осознают, насколько серьезна рана, а через несколько часов умирают в камере. Травму такого рода сложно обнаружить. Но лейтенант Ногейра пришел к тем же выводам, что и я, и собирался возбудить дело об убийстве. Однако ему было велено прекратить расследование. А потом мы прослышали о вас и подумали, что, возможно, вы захотите знать правду.

— А вы уверены, что вам «рекомендовали» не проводить вскрытие, чтобы помешать расследованию убийства?

Лицо эксперта приобрело презрительное выражение, она немного помолчала.

— По правде говоря, я так не думаю. Дело скорее в том, что все мы привыкли униженно подчиняться тем, кто выше по положению. Эта зараза глубоко пустила корни в нашем обществе, хотя мы и не готовы это признать, и, похоже, ситуация не скоро изменится. Ведь сыну мэра никогда не приходят штрафы за превышение скорости. Сложилась тенденция закрывать глаза на выходки политиков и знаменитостей. Похоже, кто-то узнал о личности погибшего и принял меры, чтобы не запятнать его имя.

Мануэль был поражен:

— Даже ценой того, что преступник останется безнаказанным?

— Если б было очевидно, что речь идет об убийстве, никто не осмелился бы. Но, как уже сказала, признаки насильственной смерти я обнаружила далеко не сразу. Разрез на черной рубашке Альваро практически незаметен, видимые повреждения, раны, следы борьбы или самозащиты отсутствуют. Машина слетела с шоссе на прямом участке. Небольшой отек в области живота, который навел меня на мысль о внутреннем кровотечении, легко ускользнул бы от глаз дилетанта. Разумеется, лейтенанту Ногейре кое-какие детали показались подозрительными, но менее опытный сотрудник решил бы, что дело элементарное. Водитель заснул за рулем. Учитывая, что от него слегка пахло алкоголем, логично предположить, что сеньор де Давила выпил лишнего. А знатные семьи, к числу которых принадлежал и ваш супруг, скандалы такого рода стараются замять. Я не успела приступить к вскрытию, как появилась «официальная версия», а если систему запустили, то остановить процесс уже очень сложно.

— Еще только один вопрос. Зачем вы это делаете? Я понимаю: борьба за правду и все в этом духе… Но вы же сами признали, что, если все вскроется, у вас будут проблемы.

Офелия не колебалась ни секунды:

— Понимаю, это избитая фраза, но я выполняю свои профессиональные обязанности, вот и всё. Каждый раз, когда на секционном столе оказывается чье-то тело, все должно быть сделано так, как предписывает долг. Я не могу поступить иначе.

Слова судмедэксперта звучали весьма убедительно, и Мануэль ей поверил. Он кивнул и поймал неодобрительный взгляд Ногейры, который с досадой щелкнул языком. Похоже, лейтенантом руководили совсем иные соображения. Интересно какие. Этого писатель не знал, но предполагал, что весьма серьезные. В конце концов, гвардеец делал над собой усилие, превозмогая презрительное отношение к аристократии и гомофобию, осмелился нарушить существующий порядок… Ортигоса надеялся, что лейтенант не замышляет ничего худого.

— Это единственный мотив? — уточнил Мануэль.

Офелия кивнула:

— Да. И, пожалуй, еще тот факт, что я не люблю, когда вмешиваются в мою работу и подвергают сомнению мои выводы. Решение, нужно ли проводить вскрытие, принимается в ходе стандартной рутинной процедуры, но как только тело оказалось на секционном столе, дальше процессом руковожу я. Терпеть не могу, когда мне указывают, что делать.

Судмедэксперт посмотрела на Ногейру, и на этот раз тот остался доволен ее ответом.