Откровение в грозе и буре

Но всё это вызвало против Иоанна только большее ожесточение среди николаитов, не могших простить ему его прошлые обличения и унижения. Вместо возращения Иоанна и беспристрастного разбирательства его дела, которое могло бы открыть их подлоги относительно «Откровения» и некоторых других книг, приписанных ими на соборе 403 года другому лицу, враги Иоанна летом 407 года уговорили императора сослать его ещё дальше, на негостеприимное и дикое в то время прибрежье Кавказа, в крепость Пифион (теперь Пицунда) в Абхазии. Три месяца везли больного Иоанна, со всевозможными лишениями, но ему уже не суждено было достигнуть до места своего назначения.

На пути он умер, около 14 сентября 407 года, на пятьдесят третьем году от рождения и был зарыт в землю своей стражей близ уединённого посёлка Команы.

VIII. Трудность понять судьбу Иоанна, не признав его автором Апокалипсиса

Читатель видит сам, что «Откровение в грозе и буре» настолько же нужно для понимания жизни Иоанна, насколько и сам он нужен для понимания некоторых мест «Откровения». И Апокалипсис, и жизнь Иоанна являются незаконченными, пока они в отдельности. Вся биография Иоанна без «Откровения» является какой-то сплошной фантасмагорией, где последующие события не вытекают из предыдущих, а одновременные не вяжутся между собою.

Действительно, чем был Иоанн Антиохийский? Сначала учёный язычник с блестящим по своему времени образованием и блестящими перспективами в будущем, затем пустынник-аскет, раздавший всё своё имение бедным и обратившийся к созерцанию невидимого мира и мистицизму, а после этого беглый монах, приютившийся в качестве проповедника у оригенитского епископа Флавиана, не признаваемого епископом официальною церковью.

Затем следуют: низвержение царских статуй в Антиохии и немедленная поздка его епископа Флавиана в Константинополь для каких-то оправданий, полный пробел фактов в жизни Иоанна после этого времени до 398 года и вдруг назначение этого оппозиционного и непризнанного проповдника на пост верховного константинопольского епископа, с титулом патриарха и неограниченным влиянием, как раз через два года после вычисленной нами даты составления Апокалипсиса, когда уже успело разойтись значительное количество копий с этой книги!

Потом мы видим: отчаянное сопротивление этому неожиданному возвышению как его самого, так и его антиохийских сторонников, – его похищение из Антиохии и привоз в Константинополь под стражей, чтобы не убежал, – его торжественную небывалую встречу всеми сословиями столицы, – его отказ принять предлагаемое назначение до созвания к нему на собор остальных епископов Востока, – созыв этого собора и единогласное утверждение им Иоанна, – всеобщий порыв населения к его базилике в последние три года четвёртого века и его проповеди о беспредельном милосердии бога к раскаявшимся грешникам, со странной склонностью возвращаться при каждом удобном поводе к отменённым богом пророчествам.

Затем с первым перевалом в пятый век, когда фиаско апокалиптического пророчества стало явным, следуют одно за другим: бешеное гонение на оригенитов после какой-то его объяснительной поездки в Малую Азию, – назначение над ним суда и его «извержение» всеобщим собором за то, что оскорбил восточную церковь и какую-то Иезабель, тогда как шесть лет тому назад те же самые епископы насильно водворяли его у себя, – непомерно сильная паника во всём населении Константинополя при маленьком, безвредном землетрясении после его изгнания, немедленно приведённого в связь с этим землетрясением, – крики: весь город разрушится, если Иоанн не будете возвращён, – его новое торжественное водворение в противность «извергнувшему» его собору, – его проповеди о уничтожении выставленной на площади статуи императрицы, напоминающие о низвержении при нём же статуй всего императорского семейства в Антиохии, – ссора за это с императрицей и императором, – второй соборный суд над ним с вторичным «извержением» уже извергнутого из церкви, – необычные церемонии при его удалении из города по эшелонам: сначала домашний арест в самом городе, затем заточение по соседству со столицей в Никее, чтобы в случае опасности можно было возвратить его в Константинополь, и, наконец, (уже после смерти будто бы обиженной им императрицы Евдоксии), целый ряд всё более и более отдалённых ссылок, вплоть до самой смерти на пути из одного места изгнания в другое ещё худшее. Что это, скажите, как не фантасмагория, если мы не будем считать его автором Апокалипсиса?

Но вставьте в хронологическом ряду этих бессвязных по внешности событий «Откровение в грозе и буре», как произведение, написанное им осенью 395 года, и весь этот кошмар сразу обращается в непрерывный ряд фактов, логически и хронологически вытекающих один из другого, и вся личность Иоанна, как автора «Откровения», встаёт перед нами в совершенно новом и самом ярком свете.