Откровения людоеда

Повсюду был запах — о, этот запах! Это был густой аромат миазмов необузданного животного начала, тысячи и одного недозволенного желания, которые столь долго подавляли здравым смыслом и правилами поведения, а теперь вырвались из неосвещенных, темных как ночь глубин психики, словно малярийный дым из доисторического болота.

Это была какофония, которая смердела.

Я увидел двух женщин, сидящих на корточках рядом с перевернутым столом; они сняли свои кофточки, и одна из них лизала соски другой, ее голова была откинута назад, лицо исказилось в спазме сексуальной агонии.

Молодой человек лежал без движения на спине, его штаны болтались вокруг лодыжек; кто-то выложил его яйца из трусов, и теперь они беззащитно висели на произвол сжимающих, потирающих рук вдрызг пьяного, который с трудом передвигался.

Двое мужчин сражались над вышеупомянутой женщиной; она развалилась на полу в одних трусах, ее живот был окрашен полосами яркой крови. Пока они били и молотили друг друга, я заметил, как ее рука опустилась между ног, и она похотливо застонала.

Несколько пар фактически совокуплялись, даже рассеянные и невнимательные люди, которые согнулись и наблюдали, нашептывали одобрения, предлагали способы, трогали себя и других в тайных уязвимых местах, о которых следовало знать только гинекологам и таксидермистам.

Я увидел, как один обнаженный мужчина взобрался на другого, выкрикивая слова любви в бесстыдной страсти; затем, когда произошло проникновение, и их волосатые ожиревшие тела начали качаться в унисон, я, к своему ужасу, осознал, что один из них был Артуро Трогвиллом. Мгновение спустя я уловил знак от сияющей вульгарной спутницы, с которой он пришел: она была без верха и корчилась под мускулистым подростком, который приклеился своим ртом к одной из ее грудей, а его руки были под ее ягодицами. Он поднял ее тело для того, чтобы маниакально прикоснуться к лощине.

Некто издал рев во все горло, поднялся из кучии повернулся вокруг, пошатнувшись, словно волна в попытке разбиться о скалы вражеского берега — зловещий, животный рев сумасшедшей потребности.

Я услышал у своего уха голос Жака, быстро шипящего:

— Позвольте нам уйти прежде, чем станет слишком поздно… пожалуйста…

О Боже! Что я сделал? Посмотрите — это Трогвилл там, хорошо и по-настоящему отсодомированный…

— Это не страсть — это насилие!

Мне не потребовалось много времени для того, чтобы все стало слишком ясным: стоны наслаждения и вопли удовлетворения сдавались перед смертоносными криками; рты, которые целовали и сосали, теперь начали кусать; заботливые руки стали ужасными кулаками, и горькие ароматы страха и неистовства росли из спутанного клубка обнаженных тел.

— Мы должны остановить их, Жак — они убьют друг друга!

— Но что мы можем сделать?

— О, это просто ночной кошмар!

Полураздетая женщина нетвердой походкой пошла к нам, ее руки поднялись в мольбе, руки были расцарапаны и кровоточили; кто-то воткнул десертную вилку в ее левую грудь — она раскачивалась там сияющая и нелепая, словно длинный серебряный сосок.

— Нам надо выбираться отсюда, — сказал я.

Женщина свалилась нам под ноги; тотчас же безжалостная рука протянулась и схватилась за лодыжку, затаскивая ее назад в свалку.

Над грохотом раздался кричащий голос:

— Что случилось с нами?

Это был голос Артуро Трогвилла. Он попытался оттолкнуться от нижней части своего партнера по акту мужеложства и неловко пошатнулся на ногах. Слезы блестели в уголках его диких глаз.

— Он плачет, — прошипел я Жаку.

— Почему… смотри… они все

плачут…

Они на самом деле плакали. Всхлипывая, дрожа, причитая и трясясь, они рыдали несдержанно, бесконтрольно. Некоторые начали прикрывать свою наготу, бесстыдно отвергая соучастие, как в любви, так и в ненависти; другие выкрикивали отвратительные упреки; некоторые стояли молча и устало, их глаза были полны непонимания. Пол был скользким от крови и спермы.

Жак придвинул свои губы поближе к моему уху и прошептал:

— Бога ради… пока еще есть время…

Время было, но только немного. Жак, Жанна и я пробежали через кухню и совершили побег через боковую дверь — я запер ее снаружи своим ключом, и пока я запирал ее дрожащей у замка рукой, я слышал, как толпа начала колотить в неокрашенный метая. Дверь тряслась под силой ударов. Если они нас схватят, то порвут на маленькие кусочки.

* * *

Отчет Доктора Энрико Баллетги плавному офицеру медицинской службы тюрьмы Регана Клали 1-го декабря 19—

^{(Перевод с итальянского)}