Открытие Алмазного пути. Тибетский буддизм встречается с Западом

В Дели мы впервые повстречали индуистских гуру. Они не затронули нас глубоко, хотя и вызвали желание получить обратно деньги, заплаченные за обучение в школе. Мы никогда не чувствовали тяги к этим людям, да нам и не хотелось, чтобы она возникла: они были слишком личностными и слащавыми. Однако нам показали некоторые способности, которые их методами можно развить. Это было на Коннаут-Плэйс, в административном центре. Англичане на прощание оставили его в подарок индийцам; говорят, что индийцы чем дальше, тем больше забывают, как с ним правильно обращаться.

Индия из окон поезда

Рисовые поля в виде террас по дороге в долину Катманду

От этого центра, где расположены рестораны и магазины для туристов, улицы радиально расходятся к посольствам и виллам. Все важнейшие события в Нью-Дели происходили именно здесь. Мы прогуливались под сводами галереи, как вдруг перед нами возник старый индиец в тюрбане. Пробормотав что-то о моем «счастливом челе», он сунул мне в руку три записки, свернутые трубочкой. Жестикулируя прямо у меня перед глазами, он приковал мое внимание к своим рукам, одновременно пристально посмотрел мне в глаза и попросил назвать какой-нибудь фрукт. Я сразу же подумал о нескольких фруктах; некоторых названий, он, наверное, даже не слыхал. Но, пока я колебался, стоит ли мне шутить над таким стариком, у меня уже само произнеслось слово «яблоко». С весьма довольным видом он взял у меня с ладони записку, развернул ее – и в ней было это слово. «А теперь назови цветок», – не отставал он, и опять вышло примерно так же. Пока я подумывал о гибискусе и других диковинах, мне в полутрансовом-полусознательном состоянии гипнотического воздействия явился образ розы. Чтобы не помешать интересному ходу событий, я сказал: «Роза».

Во второй записке, конечно, стояло слово «роза», и старик засуетился еще больше. В третий раз мне надо было назвать число между единицей и десяткой, но тут гордость не позволила мне думать ни о чем, кроме единицы. Этого я и держался, не поддаваясь никаким влияниям. Однако удача не изменила ему: написанная на последней бумажке семерка, которую он пытался внушить мне, так смахивала на единицу, что он вышел из положения, и мы могли продолжить игру. Мы зашли с ним за угол, где его не увидела бы полиция. Он раскрыл книгу (многие предсказатели носят с собой какую-нибудь книгу) и попросил: «Положите сюда денег, и я расскажу вам будущее».

Нас, как северных европейцев, покоробил столь явный гибрид духовности и денег (у нас церковь поддерживается налогообложением). Но непальское посольство, где нас ждали визы, закрывалось, и, пожалев этого старика с его тяжелой работой, мы вложили ему в книгу эквивалент двух долларов в местной валюте. Ханна все твердила, что нам пора. Его власть над ситуацией ослабла, и он чувствовал, что не сможет больше нас задерживать. На прощание он продемонстрировал нам, что способен не только на примитивное внушение мыслей. Он сказал, что у нас на родине девушка по фамилии Йенсен рассказала о наших делах полиции. В тот момент мы не придали этому никакого значения, ибо знали фамилии лишь нескольких друзей, но впоследствии оказалось, что на нас донесла в полицию девушка именно с такой фамилией. Старик, очевидно, в самом деле обладал ясновидением. Прощаясь, он, как многие мудрые люди, посоветовал мне оставаться с Ханной.

Из Копенгагена мы везли с собой книгу, на зеленой обложке которой был изображен атлетический Будда, и углублялись в нее каждую свободную минуту. Это была «Тибетская йога и тайные доктрины» в переводе Ламы Кази Давы Самдупа, которую издал английский ученый Эванс-Венц[4]

. В ней изложено описание весьма интенсивных и действенных упражнений для обретения Просветления в школе Кагью тибетского буддизма. Будда открыл их только ближайшим ученикам. Читая эту книгу, мы всякий раз испытывали сильные переживания и странные, незнакомые нам состояния. В нас возникали чувства особого тепла, счастья и глубокой родственной тяги. Ощущение сокрушительной энергии, отчасти приятной, но болезненно покалывающей, поднималось в центре моего тела, а внутренний голос твердил все более настойчиво: «Мы уже близко, мы уже и вправду близко!» Этот голос звучал в моем уме от самого Гамбурга, а теперь, когда до цели было рукой подать, мы почти изнывали от нетерпения. Едва успев положить в карман паспорта с визами, мы сели в поезд, идущий в Непал.

Процессия в Катманду