Открытие Антарктиды

Ветер заходил более к востоку и не позволял нам приближаться к острову. Я надеялся достигнуть оного, лавируя, но жители предускорили нас; в начале первого часа пополудни показались лодки, идущие к нам от берега. Я приказал положить грот-марсель на стеньгу. Мы не долго ждали, лодки скоро приблизились; на каждой было по 5, 6 и 7 человек; сначала останавливались, не доезжая шлюпа, с жаром громко обращали к нам речь. Когда я им показал некоторые вещи, маня их к себе, они тотчас решились взойти на шлюп. Я с важнейшими здоровался прикосновением носа и сделал им разные подарки.

Спустя несколько времени приехал на такой же лодке человек большого роста, стройный и плотный; наружность его и уважение прочих островитян доказывали, что он начальник, за кого и сам себя выдавал. Я его пригласил в каюту, на что он сперва не соглашался, но после с робостью вошел и всему удивлялся. Я подарил ему топор, зеркало и несколько аршин выбойки. Жители острова Опаро обнаруживали великую наклонность к воровству и старались красть все, что только им попадалось в руки. Часовые с заряженными ружьями везде присматривали за ними. Один из островитян, бывших в кают-компании, успел украсть спинку от стула и бросился с оною прямо в воду. Лишь только сие увидели, прицелили на него ружье – он испугался и возвратил украденное.

Действие огнестрельного оружия им известно и производит в них большой страх; когда на шлюпе «Мирный» выпалили из пушки, они все бросились за борт. Островитяне ничего не привезли, кроме раков, мелких кореньев таро и черствого жесткого теста, завернутого в листьях, приготовленного впрок. Мы выменяли несколько весел и леек, коими они выливают воду из лодок. Пробыв некоторое время на шлюпе, гости наши возвратились на берег. Они приезжали на пятнадцати лодках.

Лейтенант Лазарев находился далее позади, и потому островитяне у него не были.

В половине второго часа, когда они от нас отправились, мы наполнили паруса. К ночи поворотили к западу, дабы с утра приблизиться к острову.

30 июня. Ветер дул весьма тихий от юга, откуда шла небольшая зыбь, небо было усеяно звездами. Мы сегодня за тихостью ветра не могли подойти к острову ближе четырех с половиной миль. В 8 часов утра, когда находились прямо против залива, жители опять приехали на шлюпы. Хотя накануне я просил их привезти рыбы, свиней, кур, показывая на сих животных, у нас бывших, но островитяне не исполнили моего желания и привезли только небольшое количество раков и таро.

Островитяне удивлялись величине шлюпа и всем предметам для них новым. Один мерил маховыми саженями длину шлюпа по верхней палубе, ложась при каждом разе на палубу, дабы распространить руки; мерил ширину на шканцах. Гости наши не сходили по ступеням со шлюпа, а бросались прямо в воду и потом уже влезали на свои лодки. Я их всех дарил разными безделицами: сережками, зеркальцами, огнивцами, ножами и проч.

Лодок сегодня приезжало на оба шлюпа до двадцати; и как шлюпы были близко один от другого, то островитяне переезжали со шлюпа на шлюп, ибо, получив подарок от меня, спешили за тем же к лейтенанту Лазареву. Одаренные им, возвращались ко мне, протягивали руки и знаками объясняли, что еще ничего не получили. Пробыв более часа на шлюпе, вдруг все второпях бросились один за другим в воду, кроме одного, который просился остаться, на что я согласился. Он стоял у шкафута, смотрел на своих земляков – они убеждали его возвратиться к ним.

Островитянин долго не соглашался, наконец начал внимать их увещаниям и просьбам, стоял как вкопанный, на лице его видна была сильная борьба внутренних чувств. С одной стороны, как думать должно, какое-то ожесточение против земляков своих, а с другой – врожденная каждому человеку любовь к своей родине производили в нем сильное противоборство. Но когда последнее похвальное чувствование превозмогло неудовольствие на соотечественников, тогда просил у меня позволения возвратиться к ним; я нимало его не удерживал и не гнал, а совершенно предоставил на его волю. Подождав немного, он простился со мной, бросился в воду и соединился со своими земляками.

Причину скорого и внезапного удаления островитян со шлюпов объяснил мне лейтенант Лазарев. Один из островитян, бывших на шлюпе «Мирный», избрав удобный случай, когда матросы отвлечены были для убирания парусов, выдернул железный сектор с фалрепом, бросился с ним в воду и, как видно, о намерении своем заранее дал знать всем товарищам, находившимся на шлюпе, ибо все они мгновенно один за другим бросились в воду с разных мест, кроме одного старика, которому преклонность лет препятствовала следовать за ними; капитан Лазарев приказал его задержать в виду всех островитян.

Ему показали лодку, на которой был украденный сектор, и объяснили, что, ежели возвратят сию вещь, будет свободен. Островитяне изъявляли сему старику повиновение, по которому видно было, что он принадлежал к числу начальников. По его призыву показанная ему лодка подошла ближе, и после нескольких переговоров старик уверял, что на оной ничего нет украденного.