Открытие Хазарии

Когда ж барабаны забили вокругИ войнолюбивые двинулись вдруг,Ты скажешь: земля поднялася грядой,Налитая к небу жестокой враждой.Тут землю основой[135] увидел Хосрой,Утком[135] — наступающих воинов строй,Наполнилось мыслями сердце его[135],И чащею сделался мир для него[135]

.Вдруг вырвался гот[136] из воинственных толп,Весь в черном железе, похожий на столп,И крикнул Хосрою: «Врагов осмотри!Где раб, пред которым бежали цари.Его указать мне — вот дело твое.А дело для сердца мужского — копье!»Припомнивши битвы минувшие, шахСтоял молчаливо, с тоскою в очах,

А после ответил: «Что ж, выйди вперед;Он в поле заметит тебя и найдет.Попробуй тогда от него не бежать,Чтоб губы потом от стыда не жевать»[135]Тут гот от Хосроя вернулся назад,Схвативши копье и сражению рад.Как слон опьяненный, он шел, разъярен,Иль будто был ветру товарищем он.

Елян Сина[137] крикнул Бахраму: «Гляди!Там див пред румийцами встал впереди.Как слон он, железная пика в руках,И спрятан аркан далеко в тороках»[138]В руках у Бахрама взметнулся клинокСвистящий, как в свежей листве ветерок.Шах[139] на ноги, это увидя, вскочил,На гота заплаканный взор устремил.

Лишь только рванулся румиец на бой,Сжал пятками землю сухую Хосрой.Не сделала пика Бахраму вреда,Щитом отразил он удар без труда,Ударил ответно, клинком боевым,И гот — пополам развалился пред ним.

Гот погиб из-за неосведомленности в новинках военной техники. Он ожидал встретить врага с мечом, а не с саблей. Тогда бы панцирь предохранил его, он получил бы легкую рану и возможность второго удара, который при сближении стал бы для Бахрама последним. Конечно, тесный строй копьеносцев был по-прежнему неуязвим для всадников с саблями, но те не принимали боя, а расстреливали скученного противника из луков; когда же копьеносцы рассыпались, чтобы не представлять слишком легкую цель для стрел противника, сабельщики вынуждали их к поединкам и имели все шансы на победу.

Битва при Балярате окончилась победой византийцев лишь потому, что они прижали персов к отвесным утесам, лишили свободы маневрирования и задавили численным перевесом — 60 тыс. против 40 тыс. Но в степях всадники, вооруженные саблями и луками, не имели себе равных вплоть до изобретения огнестрельного оружия. Несмотря на то что европейские рыцари во время крестовых походов немало пострадали от турецких и арабских сабель, они не сумели перестроить свою привычную военную выучку и продолжали сражаться мечами, с течением времени превратившимися в кирасирские палаши. Искусство владения саблей требовало совсем иной тренировки и других психофизических качеств бойца и даже лошади. Тяжелые европейские кони, на которых рыцари бросались в сокрушительные, но, как правило, неудачные атаки, не годились для сабленосца, основными качествами которого были поворотливость и быстрота. Только Наполеон попытался переучить своих кавалеристов, взяв за образец тактику египетских мамлюков, но реформа запоздала и не спасла французскую кавалерию от русских гусарских сабель и казацких шашек, лишь немного усовершенствованных сравнительно с той, которая лежала в подбое могилы барсила. Трудно описать нашу радость при находке пращура русского оружия, ныне занимающего почетное место в коллекциях Эрмитажа.