Открытие Хазарии

Это не было открытием. Мы наткнулись на известное, неоднократно описанное «Трехстенное городище»[155]. Три вала: южный, западный и восточный с расширениями для башен, образовывали неправильную трапецию, основание которой на севере городища отсутствовало. Было очень странно, почему не воздвигнута последняя стена тем более что никаких естественных рубежей вроде высохшего русла Терека гам не было и в самые древние времена. Керамика, валявшаяся в изобилии около западного вала, была похожа на золотоордынскую керамику Поволжья.

Но самым важным и ценным для датировки крепости было то, что вершины валов были покрыты слоем соленоводных ракушек. Их было так много, неразбитых, лежащих in situ, что отпадала версия случайного их появления на валах. Известно, что моллюски лучше всего чувствуют себя на отмелях, где вода прогрета солнцем. Очевидно, и эти размножились здесь в то время, когда волны Каспийского моря чуть-чуть покрывали вершину валов. Абсолютная отметка вершины вала была около минус 19 я,

а такого уровня Каспийское море достигало лишь во второй половине XIII в. Значит, «Трехстенное городище» было сооружено во второй четверти XIII в., между образованием Золотой Орды и максимальным подъемом Каспийского моря[156].

В это время монгольская империя наследников Чингис-хана раскололась и отдельные улусы Чингисидов вступили между собою в ожесточенную войну. В Монголии Арик-бука, ставленник западных монголов, сражался в 1260–1264 гг. со своим братом Хубилаем, опиравшимся на армию, составленную из ветеранов, победивших Китай. После поражения и гибели Арик-буки его дело продолжил Хайду, которого поддержал князь Наян, выступивший против Хубилая под знаменем креста. В числе ханов, отказавших Хубилаю в покорности, выражавшейся в уплате доли из собранных налогов, оказался Берке-хан Золотой Орды. Ему пришлось сразу же столкнуться с братом Хубилая, ильханом Ирана — Хулагу, и потоки крови полились по долинам Азербайджана и Дагестана.

До тех пор пока Каспийское море не вышло из берегов, Берке-хан и его наследники имели все основания опасаться внезапного удара с юга. Поэтому они постарались создать в низовьях Терека крепость для своего сторожевого отряда. Но не успели они построить четвертый вал, как море затопило степи вокруг крепости и само стало преградой для конницы противника, куда более мощной, чем любая крепость. Потому и осталось недостроенным укрепление, на валах которого лежали соленоводные ракушки. Мы могли только констатировать, что к хазарам оно не имело никакого отношения.

Вечером того же дня мы нашли еще одно городище, на этот раз на берегу старицы у излучины Терека. Но даже на первый взгляд стало ясно, что это такое. Вал в плане был восьмиконечной звездой с широкими площадками на концах лучей. Площадки были раскатами для орудий XVII–XVIII вв., когда отдачу при выстреле не умели амортизировать, а изломанная линия крепостной стены показывала знакомство строителей с фортификацией французского инженера Вобана. Это был тоже сторожевой форт, но русский. Он мог вместить от силы роту солдат, но, по-видимому, этого было достаточно для наведения порядка в низовьях Терека, после того как Петр Великий в 1724 г. покорил западный и южный берега Каспийского моря и Северный Кавказ превратился в одну из внутренних областей Российской империи.

Мы вернулись из маршрута, установив лишь то, что хазарских городищ в низовьях Терека нет.

Совершенно иного типа было городище у деревни Кордоновки, которую местные жители называют «Крепость Шамиля». Разумеется, Шамиль к постройке или использованию этой крепости непричастен. Она ему приписана по народному обыкновению приурочивать все древние памятники к последним крупным историческим событиям, заслоняющим всю предшествовавшую историю. Так, в Подолии все скифские и древнерусские городища местные жители считают турецкими в память нашествия турок на Каменец в 1672 г., на Волге все утесы, приписаны Степану Разину, в Монголии все руины — Чингис-хану.

«Крепость Шамиля» расположена на берегу старицы Терека. Валы, сбитые из глины, повторяют изгибы старицы. Они в очень плохом состоянии, так как в них устроены силосные ямы и казачьи могилы. Керамика, в изобилии лежащая внутри крепости, — сарматская, и следовательно, мы наткнулись на одну из аланских крепостей, где местные жители спасались от гуннов. В те времена в степях царила засуха и разливы Терека не угрожали аланам, построившим крепость у самой воды, чтобы не страдать от жажды во время осады. Приступа же они не боялись, потому что гунны, страшные в открытых степях, брать крепости так и не научились.

Находка была сама по себе интересна, но нам не нужна. В поисках за хазарскими городищами мы снова устремились на запад.